Только не смейтесь над апостолом Иваном. Майора медицинской службы Ивана Пашука в 1990-м году перебрасывают с повышением в должности из Петрозаводска в Вологду. Тогда Горбачев начал бурное строительство дорог в Нечерноземье силами сборных дорожно-строительных бригад, набранных со всех родов войск. Квартир для офицеров, естественно не было. Жили в палатках вместе с солдатами. Госпиталь расположен в Вологде, в Вологде палатки не поставишь. Поэтому меня поселили в женском общежитии почты и телеграфа. А наследственность какая у апостола? У прадеда Николая 17 детей. У бабки Марии 11. В гостиной общежития, как сейчас помню, стоял зеленый теннисный стол. И в пять часов вечера начинался теннис. Шарик от меня, шарик от незамужней девицы. Туда-сюда, туда-сюда. Одна проиграла, становится другая. Третья... Выбирай на вкус - не хочу. Особо ответственный сотрудницы почты-телеграфа в моём возрасте и несколько младше имели маленькие отдельные комнатенки... А ведь я коммунист. Облико морале. Раз в месяц летал самолетом в Петрозаводск к жене. На выходной. Мало, ужасно мало. Оставим телеграф. Перейдем к работе. В подчинении две рентгенлаборантки. Обе незамужние. Одна из них, Галка, постройнее, разведенка. Сына воспитывает. Работы в рентгенотделении немного. Пяток снимков за день. Зовет Галка снимок посмотреть в фотолабораторию. С красным фонарем. Довольно просторную. На мне белый халат на рубашку одет. Рукой и телом невольно соприкоснешься, а потому достоверно знаешь - под её халатом ничего нет. На голое тело халатик. Лето ведь. Аж зубами скриплю. Но облико морале. Зараза! Снимок я должен мокрый посмотреть! Её работу оценить. А ведь ещё вчера втроем, я и лаборантки, ходили смотреть фильм "ЧП районного масштаба". Комсомольский лидер стоячком накоротко поимел любовницу на кухне. Она телом наклонилась на кухонный стол. Он сзади вдрючил по помидоры. Стол, конечно же, в фотолаборатории обязателен. Аж зубами скриплю. Но не моги! Хотя по прикидкам стол - самое то. Как раз. И ничем на сей раз не завален. Ставка санитарки пуста. Галка тянет её. В отделении никого. Я и она. Сижу в ординаторской. За столом. За экраном. Снимки описываю. Заходит Галка полы мыть. Дверь плотно закрывает. Начинает с уборки медицинской кушетки. Меняет чистую белую простынь на чистую. Демонстративно, со смаком. Просит подвинуть тяжелую, поди ещё довоенную, кушетку, чтоб удобно было простынь к стенке положить. Выстоял. Совместную работу над кушеткой. Но как это далось? Ой, мама родная! Тяжела апостольская доля, ой тяжела! С кушеткой у Галки ничего не получилось. Разведка боем впустую. Галка прибегает к тяжелой артиллерии. Начинает мыть пол. Вот что вы знаете о мытье полов? Когда оно осуществляется на границе полов. Вы ничего не знаете. Пол моется чисто по-деревенски. Как у нас на белорусском Полесье. Полы юбки подоткнуты спереди за поясок. Ноги видны по самое некуда. Беленькие. Упругие. Ой-ёй-ёй! Кажется всё отдал бы, чтобы вернуться назад в прошлое. Никакой швабры! На полу ведро. В руках тряпка. Тряпка мокается в ведро, слегка выжимается. И, наклонившись так, как может наклониться лишь женщина, а это когда попка выше туловища и головы, Галка начинает методически проходить из одного края ординаторской, к другому. При этом я вижу ей сзади, с боков, спереди. На протяжении 18 метров! Длина ординаторской 6, ширина 3. 18 метров сексуального расстрела. Даю словесно вид орудия пытки спереди и немножко сверху. Как-то Галочка в небольшой компании произнесла в шутку о своих грудях. -Да, стоят мои груди. Когда полы мою. И ведь точно стоят! Такие конусики. Овально закруглённые. Раскачиваются в такт процессу мытья полов. С небольшим запозданием. С захлестом. Тело бабенки в полном что ни на есть соку и тряпка пошли вправо. Грудки же, видно вожделенные очень даже хорошо по причине расстегнутости верхней пуговички и самой конструкции медхалата, ещё не успели закончить свой полет в левую сторону. Соски грудей ещё летят влево. Словно опомнившись, манящие ягодки-малинки и коричневатый пупыристый ореол вокруг них (маленький конусик над большей пирамидкой) начинают опережающий полет вправо. Процедура чем-то напоминает работу кончика спиннинга в руках опытного спиннингиста. Что ни бросок - то всё прямо в мою мужскую ненасытную сущность и необузданную яростную страсть. Процесс мытья ординаторской разбит на два этапа. Первый - с мокрой тряпкой. Его я выдержал. Не набросился. Не повалил куклу Барби, жаждущую немедленного соития полов, на кушетку. Не навалился на тело. Не впился зубами. Ну и прочее, прочее, прочее. В арсенале немало способов и нюансов. И так, и этак. До стона, до беспамятства, до оглушения. Заканчивающихся полнейшей отреченностью от всех и вся. Начинает Галка второй заход. Вытирает пол насухо. Теперь уже плотно отжатой тряпкой. Скажите, скажите. Ну что может быть интересного в процедуре отжатия мокрой половой тряпки? Скажете, что ничего. А если я уже как два месяца в Петрозаводск не летал? О! О! Отжатие тряпки! Как вспомню, так мороз по коже. Вот сейчас, как пишу эти строки, даже заикал от воспоминаний о "тяготах и лишениях воинской службы", которые обязан стойко переносить. По Уставу внутренней службы, статья такая-то. Тряпка словно приколочена к воздуху! Она, тряпка, замерла. Она убита только ей одной известным горем. Стан, попка, руки женщины, длинные разбросанные русые волосы, её груди летают, извиваются вокруг тряпки и так, и этак. Мысленно представляю, как все это богатство крутилось бы не вокруг мягкой серой тряпки. А вокруг моего. Железа стоячего, набухшего, готового разорваться. Красновато-синюшного. Толстенного. Как я не сдох в тот день? И последующие. Поспорьте, поспорьте между собой на вот такой предмет. Мог ли апостол Иван Пашук, а в 1990-м году я ещё не догадывался, что намечен космосом на эту роль, подвергнуться куда большей сексуальной атаке со стороны своих незамужних лаборанток? Если да, то в каком виде. Ну а я пока пойду на кухню рюмку кофе дерну для успокоения.
Разъясните, плиз. Почему я сволочь. Скажу откровенно. Порой о себе такого же мнения. Как вспомню Вологду, то так прямо и говорю. Не вслух. Какая же я сволочь! Причем неоднократная.