Ответ: Любовь,флирт,романы... а чего начинать? ну люблю я погулять,поесть,поспать,обзавестись 3-мя девчонками на даче,пить пиво в прикуску с шашлыком!:rotate: Свободный человек однако...:very_cool:
Ответ: Любовь,флирт,романы... надо так начинать: "Однажды холодным осенним днем, когда мелкий моросящий дождь и серые тучи уныло заполонили всё вокруг, он шел по пустому парку, ногами перебирая мокрую листву опавших кленов..и тут он увидел ёё"..
Ответ: Любовь,флирт,романы... +1 и начал :[:]||||||ей серенаду признаваться ей в любви,о покоренном сердце с первого взгляда!:rotate:
Ответ: Любовь,флирт,романы... обожди ) не так всё сразу быстро же развиваетсо приличные же девушки в парках не знакомятсо
Ответ: Любовь,флирт,романы... Раз все бояться начну я))))))))))))))) Валерьяна уже почти сутки безуспешно искала подходящего кандидата, обходя один за другим различные тусовочные клубы, боулинги, тайные и явные вернисажи. Все тщетно. Сейчас она сама не знала почему, но ее потянуло на Арбат. Здесь с каждым шагом, теряя надежду на возможность спасти бесперспективный свой авантюрный проект. Хотя у нее еще есть время до завтрашнего полудня. Вот только найдет ли она такого же сумасшедшего, как сама, чтобы согласиться на ее безумный план. Если повезет, - получит Проект на строительство гостиничного комплекса в одном из самых дорогих и престижных курортов Европы, в Швейцарии. А это уже серьезно. Расширение бизнеса и клиентуры в Европе, но самое главное - имя не только для себя, но и престижа для рынка России. В России еще никому не удавалось выиграть такого ранга проекты. Но все это, если повезет. А вот не найдет добровольца с авантюрной душой – ни карьеры, ни бизнеса. Если бы это касалось только ее, она бы, возможно, не суетилась. Но на карту поставлены несколько тысяч рабочих мест, а за каждым из них стоят самые обычные граждане и почти у всех семьи. Если завтра не будет выполнен один дурацкий пункт, содержащий условия матримониальности, - она лишиться контракта. Неудачников не любят нигде, а в России, где все еще нет стабильности, тем более. Ей больше не доверят даже постройки типового сарая. «А все так хорошо начиналось, - ностальгически вздохнула Златнова. – Тогда, полгода назад, этот пункт не казался «дурацким». Он был желанным и таким реально осуществимым. Ах! Голышев, Голышев, как я ненавижу тебя!» - Она почти верила в то, что говорила, о том человеке, за которого еще вчера собиралась замуж. Ей казалось, что она неплохо разбирается в людях. Наивная! Ведь приняла обычного хлыща за Принца! Придорожный сорняк за коллекционный, эксклюзивный Цветок! Ее, двадцатидевятилетнюю, далеко неглупую особу, провел и так сильно привязал к себе банальный Жигало, охотник всего лишь за чужими деньгами. В этом возрасте пора бы быть и практичнее, и умнее. А она все такая же доверчивая дурочка как подросток. Влюбилась в Бориса безоглядно, очертя голову, искренне и совсем уж не по-взрослому. А казалось все таким ясным, чистым, надежным, незыблемым, вечным. И в одночасье потерять все – Мечты, Надежды, Любимого. Любимого ли? Ей снова хотелось выкрикнуть: «Ненавижу!», но к чему лицемерить? Несмотря ни на что – она любила его, даже сейчас, после того как «прозрела», увидев его истинное лицо. Нет, это не лицо, это намертво прилипшая личина, ставшая его действительной сущностью. Да! Она любила, но любимой не была! Как горько от этого! Больно! Несправедливо! Как хочется выкрикнуть: «Ну почему? Почему и за какие грехи это произошло со мной?» А голос рассудка язвительно, назидательно шептал: «Не ты первая и не ты последняя в этом подлунном мире, кого предали и чьи развеяли мечты”. Да, редко кому удается избежать такой гнусной, унизительной реальности. Хоть раз в жизни, но каждый сталкивается с проблемой обычных человеческих прихотей и измен. Как говорится: все когда-нибудь случается впервые. Вот и она пала жертвой собственной доверчивости и пресловутого бабьего желания - просто любить и быть любимой. Только выходит: ради своих эгоистических вожделений тысячи людей могут лишиться работы, привычной размеренной жизни, стабильного материального достатка. «А, может, зря я суечусь все же? А что, если происшедшее не случайность, а закономерность - знак свыше: а швейцарский Проект - просто искушение, перед которым я не смогла устоять и, поэтому случилось то, что случилось? Или вообще мне вовсе не суждено заниматься бизнесом, а я выворачиваюсь наизнанку ради этого, можно сказать, потерянного проекта? – Крамольные мысли заскребли сомнениями в душе. Наверное, разумным решением будет – плюнуть на все и немедленно позвонить Жуафреру и сообщить об отмененной церемонии. – Рука, как бы следуя за мыслью, потянулась к сумочке за мобильным, но тут же голос разума возмутился, - Черта с два! Я честно выиграла этот Проект! Он по праву мой! Я могу его осуществить! Хочу! У меня все получится! И опять ее глаза внимательно и напряженно цеплялись за каждое встреченное лицо, упрямо ища того, кто поможет воплотить мечты и замыслы в действительность. «Еще девятнадцать часов впереди, - не привыкшая сдаваться в любой, даже самой безнадежной ситуации, подбодрила себя Валерьяна. – А дальше - «либо пан, либо пропал»!» А за спиной ненавязчиво двигались две Тени, бдительно, но без лишней суеты, с большим вниманием разглядывая территорию, вычисляя возможные опасные и нестандартные зоны. Со стороны они выглядели совершенно невинными, обычными туристами-ротозеями. И только опытный и, повидавший и хлебнувший на своем веку разной житейской мудрости, вояка мог бы заметить в них серьезных и опасных профессионалов, готовых при всей своей кажущейся хлипкости и внешней профанации в любой момент отразить самое серьезное нападение. И тем, кому довелось столкнуться с ними и проявить неуважение к ним или к их подопечным, не раз пожалели о встречи с ними и в полной мере смогли оценить их мастерство. О лучше бы этого не испытывать на собственной шкуре. Валерьяна научилась доверять им и прислушиваться к их советам, касающихся личной безопасности. За два года они исполняли свои обязанности безупречно, доказав мастерство и надежность не раз спасая ей жизнь. Предотвратили две попытки похищения и главное – заказного отстрела ее персоны. Правда, пока их не было в штате, - в нее тоже стреляли и даже один раз ранили, но ранение оказалось пустяшным и она, слава богу, жива, но страх, оставшийся после полученного шока, остался. Было время, когда она начала бояться собственной тени и шагов за дверью. Она почти стала параноиком, принимая каждый шорох за очередное покушение. Страх! Страх!!! Леденящий душу ужас сковывал, душил. Оказалось: умирать страшно! Теперь никогда не поверит тому, кто утверждает и бахвальствует, что не боится смерти. Просто с ней он всерьез никогда не сталкивался и даже не приближался к ней. Эта холодная и вечно голодная стерва не посещала его на его счастье. Такой хвастун всего лишь никогда не находился на той зыбкой грани между Жизнью и Смертью. А в действительности не ведают страха только умственно неполноценные люди, потому что их сознание смещено между явью и неавью. И за то, что она не стала затворницей с нарушенной психикой, дрожащей от каждого шороха, она, конечно же, благодарна доктору психологу и этим ребятам - Александру Колоколу и Денису Хотееву. Ей действительно повезло, что Совет Директоров нанял именно этих ребят, прошедших и через школы боевых искусств, и еще более суровую школу – чеченской войны. В общем, не просто хорошие ребята, а мужественные, верные слову и долгу. Одним словом – надежные, настоящие парни! «Что не скажешь о Голышеве». – С сожалением и тоской подумалось Лере. Конечно, Борис мог казаться и обаятельным, и респектабельным, и веселым, и даже уместно ироничным, что часто создавало, к сожалению, ложное впечатление о его остром уме. Он способен создать вокруг себя ореол изысканности, интеллигентности и отличного воспитания. Жаль, что это всего лишь обманчивое впечатление. Человек должен быть, а не только казаться. А Голышев насквозь фальшив, притворен и лжив. Он мог казаться Принцем, но на поверку выяснялось, что его аристократичность такая же дутая, как и весь он сам. И она, Валерьяна, как и, множество, других подобных ей дур, «клюнули» на красивую этикетку, принявшие грезы за сказочную действительность. «А как все хорошо начиналось!». – В который раз с сожалением вздохнула она. – Профессиональная востребованность, красивый, интеллигентный, галантный, способный на самые желанные и приятные для женщины романтические изыски, мужчина - мечта любой «идиотки!». И чем обернулась это мечта? Разрыв с любимым мужчиной, и на грани краха карьера и вообще весь бизнес. Зато его предприимчивость не имеет границ. Валерьяна, вспомнив вчерашний инцидент, с иронией горько усмехнулась. Она отсутствовала две недели по служебным делам. Ежедневно они с Борисом перезванивались. Он без устали твердил, что любит, скучает, с нетерпением ждет ее приезда и для него жизнь без нее стала тусклой, потерявший смысл… Он говорил то, что она хотела услышать. И верила безоглядно, без тени сомнения! Потому что и сама испытывала похожие чувства. Она торопилась поскорее закончить дела и как можно быстрее вернуться домой туда, где, как ее уверяли: ждали. И она вернулась. Вернулась на сутки раньше намеченного срока. К тому же, еще так многое необходимо сделать в суматошные предсвадебные дни. Конечно же, о своем приезде она не предупредила. А дальше все, как в банальной мыльной опере. Приехала, а ее не только не ждали, но ее присутствие оказалось лишним. Голышев не скучал, а на «всю катушку» самым изощренным образом развлекался. Да не один, а в компании с весьма конкретной профессии девицами. Готовила сюрприз Борису, а получила его сама. Вот такая незатейливая история. После немой сцены и объявления: «К нам едет ревизор!», Златнова развернулась и ушла, оставив свой комплект ключей на столике в прихожей. А самое смешное: она в первое мгновение чувствовала не злость и не разочарование, а стыд. Стыд за неожиданное вторжение. Она будто нахально подсмотрела в «замочный проем », от чего было мерзко и противно от собственной бестактности. Вот так благородный сказочный Принц оказался самым обычным Жиголо. А как все хорошо начиналось! Именно поэтому, наверное, все так печально закончилось. А ведь должна, должна была насторожить та безупречная идиллия, царившая в их отношениях. Не насторожила. Наверное, потому что так хотелось верить, что их чувства настоящие. Что также искренне любима, как безоглядно любит сама. Как все красиво начиналось! Цветы. Ненавязчивое, но настойчивое ежедневное присутствие, «нечаянные» столкновения, манеры настоящего рыцаря. Томный, чуть виновато-взволнованный влюбленный взгляд. Нескрываемое обожание. И влюбилась-таки! Да так, что каждая минута, проведенная с ним, казалась щедрым даром свыше. Ее «распирало» от нахлынувших чувств. И так было дольше полутора лет. И, когда он сделал ей Предложение - это стало не просто Событием. Это оказалось настоящим счастьем! Праздником души! Воплощением заветной МЕЧТЫ! Все было слишком хорошо, чтобы стать правдой. Не успела она еще и привыкнуть к мысли о замужестве, как пришло извещение, что она выиграла гранд на строительство Проекта гостиничного комплекса на швейцарском курорте, в связи с чем ей предлагалось посетить торговое представительство Швейцарии для предварительных переговоров и дальнейшего обсуждения возможного договора. Контракт оказался интересным, выгодным, а главное не ограничивающий рамки творческой инициативы. Фантастика! Договор устраивал во всем. Каждым параграфом. И совсем не смутило, что в одном из пунктов значилось обязательным условием: «Подрядчик должен состоять в законном браке». Златнова подписала Контракт с чистой совестью, - ведь они с Голышевым подали заявление в ЗАГС. Ничего не предвещало неожиданностей. Замужество было вопросом решенным и на момент вступления в действие Соглашения она, Валерьяна, уже будет супругой Голышева. По случаю намечаемого торжества, приглашение на свадебную церемонию получил и представитель швейцарской Компании, заинтересованный в соблюдении Контракта. А тут такой конфуз за два дня до свадьбы! Отменить церемонию, - потерять не только заказ, но еще и потерять и имя фирмы. Кто же после такого скандала захочет «связываться» с неудачницей. Валерьяна столько лет неустанно и кропотливо создавала Имя фирмы, укрепляла его безупречной работой, с неукоснительным выполнением оговоренных сроков и пожеланий клиентов. За время работы она не получала каких-либо серьезных нареканий. Работа фирмы с первого дня своего существования не строилась на однодневных фейерверках – лишь бы быстро содрать деньги и больше ни за что не отвечать. Это был упорный, честный, трудный Путь. И на тебе – все коту под хвост! Завтра не выйдет замуж, - придется начинать все сначала. А это, ох, как не просто даже для мужчины со скандальной репутацией, а уж для женщины – это равносильно полному краху. Не секрет: во всех странах (даже самых демократичных с равными правами мужчин и женщин) все равно женщина негласно поставлена в дискриминационные рамки. Как бы не трезвонили о равноправии, но мужчина всегда имеет преимущество перед женщиной. А уж в России на женщину бизнесвумен вообще смотрят настороженно. А, если уж был подписан контракт, а потом расторгнут (и неважно по каким причинам), - и вовсе ставят «крест», как бракованному изделию, не подлежащему ни ремонту, ни тем более реставрации. И тут хоть наизнанку вывернись, но уже никогда не докажешь свою состоятельность. Ни контрактов, ни кредитов. Вообще вытеснят из занимаемой ниши. Поэтому так важна для Златновой эта пресловутая свадьба. Но только уже без Голышева. Своему будущему супругу (фиктивному, конечно же) она готова предложить приличную сумму за штамп в паспорте. К тому же у того появится уникальная возможность побывать в Швейцарии и даже она не станет возражать против его путешествий и в другие страны, которые будет оплачивать целых три года. И при разводе не оставит без материального вознаграждения. Только вот этого кандидата необходимо найти в ближайшие часы. Но с предыдущей ночи ей все еще не везет. То лицо не то, а то слишком хамоват, тот умом скуден, а для этого не существует ни чести, ни совести. Этот бы подошел, да неприлично молод для двадцатидевятилетней невесты, а тот уже женат… В общем, проблема пока не имела решения, а время жестко «поджимало». Арбат. Небольшая улица, а стала сосредоточением множества тусовок, культурных развлечений, всевозможных торговых рядов, питейных заведений. Арбат. Старейшая улица Москвы. Даже осознать страшно, что впервые она упоминается в справочниках с пятнадцатого века. И с арабского слово «Арбат» означает «пригород». Современный Центр Москвы когда-то был одним из пригородов, сейчас центр притяжения оживленной торговли, новомодных вернисажей, презентаций еще совсем неизвестных, амбициозных стихоплетов, ансамблей, бывают и маститые деятели культуры, а часто здесь «обкатывают» свои творения доморощенные и приезжие барды, пытающиеся обратить на себя внимание. Арбат. Многолик. Пестр. Неожидан. Противоречив… Но именно поэтому здесь интересно всем – и москвичам, и приезжим; молодым и старым, влюбленным и одиноким. Арбат. Одна из самых «аристократических» улиц столицы, куда стремятся люди ради престижности и непомерной амбициозности. Но и она же знаменита своей плебейской суматохой, тщательно пытающейся угодить толстосумам -нуворишам. Из потока нахлынувших размышлений Валерьяну «выдернул», неприятно резанувший слух, срывающийся на фальцет ни баритон, ни тенор, а что-то непристойное, - то ли звуки, раздающиеся из туалета, то ли скрип несмазанной телеги, то ли бульканье жидкости, переливаемой из одной емкости в другую. Повернула голову в сторону дурного раздражителя. Перед ней стоял грузный мужчина, больше напоминающий огромную кадушку с протухшей капустой, с лоснящимся лицом, в замызганных, местами нарочно оборванных джинсах, в, видавших виды камуфляжной майке, с пузом, принадлежащему явно любителю пива. Он совершенно произвольно тряс бубен и неистово вопил: «…губит людей не пиво, губит людей вода!». Когда глаза «потрепанного» мачо и возмущенной Леры встретились, певец не только нагло подмигнул, но, в довершении сольного «выхода», отвратительно исполнил « танец» своей «мозоли», начинающейся от подбородка и, заканчивающейся местом, откуда ноги растут. Валерьяна брезгливо отвернулась. Ее взгляд тут же «уперся» на «лохматое чучело», стоявшее на противоположной стороне с обычной гитарой, но, совершенно не к месту одетой, поповской рясе, из-под которой едва выглядывали брючины джинсов. Глаза закрыты. Пальцы уверенно, профессионально перебирают струны. Прислушалась. «Махнем не глядя, как на фронте говорят.». Приятный баритон, поставленного голоса, пел легко, без надрыва. «Интересно». – Подошла ближе. Солдату лишнего имущества не надо… - Задушевно продолжать петь «слепой», никак не реагируя на подошедших. Выглядел этот парень, по меньшей мере, странно. Длинные ниже плеч темно-русые волосы. Явно не зеленый юнец, чтобы носить такие «пакли», впрочем, его возраст определить было трудно, лицо закрывали усы, плавно переходящие в длинную бороду, заплетенную множеством одинаковых косичек, на концах скрепленных металлическими скобами, очень похожими не те, что обрамляют батоны колбас. Ряса. На инока он не тянул, - на такой «прикид» вряд ли церковь дала свое богославение. Но пел здорово. Семиструнной владел мастерски. Это не подворотные три аккорда. И репертуар не традиционный – песни Второй Мировой войны или о ней, звучали как-то непривычно для нынешнего суетного и безумно «демократичного» времени. Пел он, как бы и не на публику, а для себя, для души и собственного удовольствия. Наверное, поэтому его исполнение вызывало отклик в душах слушателей, располагало к проникновенному восприятию давно забытых, и как-то ставшими не модными, песен. Под ногами поставлена каска с отверстием (возможно, от настоящей пули). В ней сиротливо лежала незначительная мелочь и пара бумажных червонцев. В необычный деньгосборник Валерьяна положила стодолларовую купюру. Никакой реакции. И, правда, глаза закрыты плотно. А парень продолжал петь: Жди меня и я вернусь, Только очень жди… Он хорошо пел и прерывать его как-то казалось кощунственным. Да и голос его действовал умиротворенно. Пришлось ждать. И она не жалела о напрасно потерянном времени. Прозвучали заключительные строчки: «Просто ты умела ждать как никто другой», Валерьяна дотронулась до руки певца до того как он начал бы новую песню. Солист открыл глаза. Они были темными как южные зрелые каштаны. После прозрачных, почти водяных, глаз Бориса, эти глаза цвета самой земли показались Валерьяны добрым знаком. Она в каску положила еще стодолларовую ассигнацию и предложила: - Поговорим. Молодой человек без интереса окинул перед ним стоящую особу. Вероятно, если бы перед ним стоял столб, то вызвал бы больше эмоций, чем она. Такое пренебрежение задело Валерьяну. При других бы обстоятельствах она бы, скорей всего, оскорбилась и гордо ретировалась. Но она не ушла. Не зная чем и почему, но этот невежа ее заинтересовал. Тем временем «лохматик», не спеша, собрал содержимое каски, небрежно распихал по карманам рясы, гитару перекинул за спину, емкость для пожертвований повесил на руку как кошелку, после чего вновь посмотрел на собеседницу и спокойно отозвался на ее предложение: - Поговорим. – И без лишних слов и вопросов пошел влево, не оглядываясь и не заботясь тем, идут ли за ним. «А глаза у него как фундук в скорлупе. – Мысленно отметила Златнова и, это было ей приятно. Почему-то. – Но эта сверхидиотская борода в косичках – нечто (!). Такой экзотический прикид тоже приносит доход? В этом он оригинал. Надо было додуматься до такой эклектики – ряса, «растительность» с косичками и военные песни. Странный тип. А, может, именно странный мне и нужен? Нормальный на мое предложение вряд ли согласится. Что это я право? – остановила себя вопросом Валерьяна. – Не собираюсь же я в самом деле с этим «расстригой» вступать в брак? Впрочем, почему бы и нет? Только не факт, что он согласится. Да и не это главное. Мне интересно пообщаться с таким «чудом». PS если понравилось попозже продолжу
Ответ: Любовь,флирт,романы... .....Не успела Златнова что-либо предложить или обсудить место их беседы, как рясонос открыл дверь и, не обращая внимание на вслед за ним идущих, ввалился внутрь за стеклянным проемом. «Похоже, о правилах хорошего тона этот парень не имеет никакого представления. – С удивлением отметила Лера, привыкшая к куда более галантному обхождению. Этот явно рыцарем не был ни в одной из прошлых жизней». Волосатик на ходу приветствовал всех, кто ему встретился из обслуживающего персонала. «Завсегдатай». Убежденно заключила Златнова. Парень уверенно, без кол****ий, привычно направился к столику у стены. Бережно прислонил гитару к стене, после чего по-хозяйски уселся за стол прежде, чем «притулилась» Лера. Молча, выжидающе, выспрашивающе уставился на потенциальную собеседницу. Златнова даже несколько растерялась от такой откровенной бесцеремонности и циничной наглости, от которой стало неуютно, а за этим сразу осозналась вся нелепость златновской затеи. «Пожалуй, не следует совершать безумий даже ради самого интересного проекта и материального стимула. Надо признать всю несостоятельность моей идеи. Прости, мальчик, но я передумала». Она уже собралась встать и уйти, принеся искренние извинения. В это время подошел официант, встав как раз на пути отступления. - Вы уже выбрали, что будете заказывать? – официально спросил «половой», с интересом (в отличие от «мохнатого» невежи) разглядывая элегантную даму, пришедшую с давно знакомым завсегдатаем. «Он принимает меня за очередную подружку. – Догадалась по взгляду «чего изволите». – Похоже, этот импозантный молодец пользуется немалым успехом». - Заказывает дама. – Снисходительно и великодушно позволил самоуверенный, лохматый менестрель, небрежно добавив: - Я оплачиваю. « Моими деньгами, – язвительно уточнила Лера, - которые я только что тебе ссудила». - Мэм? - с удвоенной услужливостью спросил работник сферы обслуживания, нацепив улыбку китайского мандарина. Первым порывом Златновой было мстительно сделать заказ раза в три превышающий платежеспособность этой «птички певчей» и насладиться обескураженным выражением его обросшей ряхи. Вовремя вспомнила: давно минула пора детских шалостей, когда еще было можно взять за самое уязвимое, - на «слабо». - Черный кофе без сахара, - без иронии и театральщины сделала заказ на себя. - Мне копченых ребрышек с гарниром; мой любимый салат с кусочками дыни; сок манго, - немного подумал с сомнением, но все же принял решение довольно быстро, добавив: - два сливочных мороженного с орехами и розу для дамы… Белую. И уже обращаясь к собеседнице, представился: - Степан. Для друзей – Тепа. «Тепа – недотепа», - тут же огрызнулась неслышно для всех она. - Валерьяна. Для большинства – Валерьяна Дмитриевна; для избранных – Лера, а для самого узкого круга – Яночка. – Холодно сообщила Златнова, и тут же пожалела о своей наброшенной как маска кажущейся напыщенности. Вдруг пришло осознание театральности своего поведения. Она почувствовала невероятную усталость от строгого контроля над собой, от той личины, которую она носит уже так давно – сильной, всегда готовой к жесткому отпору и конкурентам и недругам, волевым руководителем, не боящимся возложить на себя ответственность, умеющей строго спросить с подчиненного и, если требуется строго взыскать с нерадивого. И, вообще, имидж бизнесвумен ей до чертиков остервенел. Может же она быть, хоть иногда сама собой – просто обычной женщиной, посидеть вот так по-простому в компании несколько экстравагантного, но, в общем-то, приятного парня при всех его прибамбасах? Посидеть, поболтать о всяких пустяках или о тех песнях, которые поет он. К своему стыду она эти песни не знает. Слышала, конечно, и в лучшем случае смогла бы даже припомнить из некоторых по куплету, а то и вовсе только по строчке. А Степан знает их много. Интересно же узнать, откуда у него такая страсть к репертуару сороковых – пятидесятых годов и вообще тяга к военным песням и что его подвигло к такому выбору. Она уже решилась временно выкинуть из головы все, что в последние сутки мучило ее и провести приватную беседу, хотя бы час или два в компании, пусть и странного, но, кажется, хорошего человека. (Не может человек, избравший такой репертуар, напоминающий о суровых испытаниях целого народа, быть плохим человекам). Лера повернулась, ища глазами официанта, чтобы сделать заказ на продолжительную беседу. Но его уже не было. «Не беда! – не стала расстраиваться она, - попрошу ребят, они быстро все уладят», собралась озадачить их, но ее взгляд «зацепил», сидящего напротив и ее планы снова изменились. На этот раз не по собственной прихоти. Желание расслабиться исчезло само собой. Перед ней сидел ухмыляющийся, самодовольный индюк, «маслянистым» глазками «раздевающий» ее. Его снисходительная и даже пошлая обросшая физиономия скривилась в улыбке, которою она почувствовала даже за всей этой густой растительностью и гренадерскими усами. Единственное желание осталось - покончить с затянувшимся фарсом и выложить все как есть, не деликатничая, без всяких дипломатических уловок, сжигая все мосты на надежду, а потом уйти. - Степа, - ее голос приобрел привычную жесткость и уверенность деловой женщины, привыкшей получать желаемое и не останавливаться на полпути, - предлагаю сделку - десять тысяч баксов за штамп в паспорте, как состоящего в браке. Брак, как ты понимаешь, без соблюдения физических брачных обязательств. Но при этом, ты на правах супруга отправляешься вместе со мной на швейцарские курорты с полной свободой действий и, более того, получаешь ежемесячно по десять тысяч на карманные расходы. Единственное обязательное условие – сопровождать свою супругу на официальные приемы, обеды… В общем, туда, где по стандартному этикету без второй половины нельзя. Во всем остальном свобода не ограничивается в течение последующих трех лет. Потом тихий развод с компенсацией в тридцать тысяч. Теперь выжидающе и бесцеремонно она смотрела в его карие глаза, едва улыбаясь одними губами, глаза при этом остались холодными, пронизывающими. После минутной паузы уже собиралась встать. Она уже не ждала ответа. После такой формы изложения своих интересов вряд ли кто примет всерьез такое соглашение. Степан оказался куда более шустрым малым, да к тому же алчным. - За порчу паспорта штампом – пятьдесят тысяч. Ежемесячно – по тридцать. – Начал диктовать он свои условия, показывая деловую хватку и напор. – При разводе - четверть миллиона. - Ваш пакет неприемлем. – Без эмоционального проявления возмущения, негодования или еще каких бы чувств, отпарировала Златнова, вставая из-за стола, показывая: тема закрыта и обсуждению уже больше не подлежит. Твердой походкой, отстукивая каблучками четко «нет. Нет. Нет». За ней последовали обе Тени вовсе не похожие на киношных переростков, перекаченных амбалов из пресловутых дешевых западных боевиков. «Наглая образина. - Без злобы подумала Лера, шумно вздохнув, но с облегчением выдохнув. Будто гора с плеч свалилась. – Наконец-то все встало на свои места. Пора домой. Нужно обзвонить и оповестить всех приглашенных об отмене свадьбы. Все правильно! Все, что не делается – все к лучшему. А дел мне и дома хватит! Россия страна огромная». - Домой! – Выходя на улицу, распорядилась Валерьяна. «А хороший все же парень! – улыбаясь, подумала она о Степане. – Молодец! Ни удивления, ни лишних вопросов. А перешел сразу на коммерческие рельсы. Быстро сориентировался и как четко выдвинул встречные требования! Вот это хватка! Жаль, что наше знакомство оказалось таким коротким». Вот и стоянка. Сююр-приииз! Глава 2 Степан с утра чувствовал в себе заводной кураж. Песни исполнялись не по тому, что это необходимо, а лились по велению душу. Они будто жили своей жизнью, а Лагушин всего лишь был средством озвучания. Народ по Арбату дефилировал без конца туда, сюда. Кто без нужды, кто суетно с интересом (эти точно приезжие, - крутят головами, чуть ли не на сто восемьдесят градусов, будто хотят увидеть нечто сверхъестественное), все так буднично и прозаично. Торговцы мелких сувениров пытаются им «впарить» свои побрякушки, расхваливая свой ассортимент на все мыслимые и немыслимые лады. Те, кто рядом работают, время от времени заскакивают под «грибок» выпить пива и немного освежиться. Июль. Жара. Привычная скука. Опытный взгляд бывшего спецназовца еще издали выхватил из пестрой и разноликой толпы небольшую компанию – темноволосую женщину в бежевом костюме, не похожую ни на туриста-ротозея, ни на завсегдатая этих мест. Но все говорило о том, что появилась здесь не спроста. Она будто искала что-то, но одновременно оставаясь равнодушной к предложениям навязчивых лоточников. Ее взгляд то надолго останавливался на ком-то, то она останавливалась сама и как будто задумывалась. Она была странной. За ней чуть поодаль двигались две Тени. Именно Тени. В том, что эти двое телохранители у Степана сомнений не было. «Кто же ты, краля? То, что ты богата - ясно как этот день. Но ты не похожа на тех скучающих особ, ищущих приключений и очередного любовника. Да и охрана у тебя нестандартная. Не те мальчики-страшилки с перекаченными мускулами, с вечно жующими жвачками, а на лице ни единой ясной мыслью. Эти иные. С виду обычные парни, резко не бросающиеся в глаза. Так провинциальные туристы, праздно ротозейничающие по сторонам, на все любуясь, всем в меру восхищаясь, но тоже ничего не покупая. Выглядят расслабленными и даже рассеянными, но Степан не сомневался: если их подопечной будет что-то даже незначительное угрожать, оба готовы дать надлежащий отпор. Да, с такими в бою надежно, не подведут. Но не дай бог встать у них на пути. Сметут. Эти двое десятка два жлобов способны разметать и не вспотеют». Они поравнялись с «Кучей», а толстяк коронно затряс своим «аквариумом-брюхом» и его совершенно отвратительные ужимки у леди вызвали естественное отвращение. «Сейчас повернется ко мне». - Без тени сомнения подумал он и, сам не зная почему, внутренне подтянулся, желая произвести приятное впечатление. Сквозь почти прикрытые глаза он со вниманием следил за троицей. Повернувшись, с ее лица еще не успела сползти гримаса брезгливости от выступления «Кучи». Так и есть – не из бедных. Костюм действительно дорогой. Вся чистенькая, элегантная. Туфли хоть не на кричащей «шпильке», но сразу видно: товар не массового потребления, не с тех стандартных рынках, рассчитанных на неприхотливого и не капризного покупателя, заполонивших Москву. Несмотря на жару, ножки обтянуты дедерончиком и без единой «морщинки» или «пузыря». А это уже не только признак хорошего тона, а аристократичности. Темные волосы собраны во что-то незамысловатое, но выглядит весьма респектабельно. «У нее темно-серые глаза». – Мимоходом отметил Лагушин. Бросила стодолларовую в каску. О-го! Щедро! «Неужели ты хочешь меня купить и снять на ночку? Выходит: ты одна из тех охотниц и любительниц «клубнички?» А я о тебе лучше подумал». – А песня тем временем приближалась к концу: Кто не ждал меня, Тот пусть скажет: «Повезло!» Просто ты умела ждать, Как никто другой! Лагушин полностью открыл глаза, после того как она прикоснулась к нему. Перед глазами еще одна стодолларовая описала небольшой радиус и оказалась в каске с предыдущей. - Поговорим. – Даже не спросила, а приказала. Ясно: она не знает слово «нет». Привыкла получать, что захочет. Посмотрим насколько ты крутая, сероглазая. Надеюсь: разойдемся полюбовно и ты со злости не натравишь на меня своих бойцов. Он, конечно не лыком шит, но против этих двоих может и не устоять. Степан знал, что выглядит также безобидно, как и эти двое. Но на самом деле не менее опасен как каждый из них. Они тоже видать опробовали свои навыки на военных дорогах Чечни. «Сразу видно – мастера, - с уважением отметил Лагушин, видя как обе Тени, подойдя ближе, внутренне подтянулись, - почувствовали, что я потенциальная угроза. Ничего, парни, расслабьтесь. Я не собираюсь вступать в серьезный конфликт. Беседа и более ничего». Степан усмехнулся, а сам, заметным только для этих и знакомыми с безмолвными знаками всех спецназовцов, показал: «отбой». Драка никому не нужна. Тени поняли и языком жеста подтвердили: «отбой принят», но предупредили, чтобы не зарывался. - Поговорим. – Согласился он. Собрал свое имущество без резких движений. Несмотря на то, что договорились об обоюдном ненападении, и парни внешне расслабились, но Лагушин видел, что они готовы войти в режим боя в любое мгновение. Что ж, драка и в мои планы не входит. «Отличные воины! – Снова восхитился ими Степан. – Но кто же все-таки ты, свинцовоглазая? Что за VIP-персона? Не похожа, совсем не похожа на тех богатых, скучающих теток, с жиру бесящихся – любительниц «сладкой клубнички» с горячими парнями. Не похожа. И как не хочется, чтобы ты такой оказалась. А сомнения остались, -эскорт сопровождения, щедрые подаяния уличному певцу, повелительно-приказной тон, не терпящий возражений. Господи, пусть она не окажется одной из тех, кто ищет утех на стороне!» - искренне взмолился Лагушин. Таких одиноких, богатых и неуемных бабенок он повидал немало. Одно время сам «промышлял» таким заработком. Сначала было даже весело. Потом приелось. А дальше и вовсе стало скучно и противно. Но клиентки одолевали и приставали как липучки. Пришлось сменить имидж. Вера – подружка Стаса Калинина, а тот когда-то давно, «в прошлой жизни» был и его другом, постаралась. Длинные волосы, усы, борода в мелких косичках. Теперь выглядит он таким «отморозком», что даже «Куча» поблек на его фоне. А ряса, выклянченная у знакомого попа, отпугнула и самых неуемных. Теперь он сам хозяин своих запланированных радостей или принципиального одиночества. Лагушин вошел в дверь кафе и даже не придержал ее. Но один из Теней, тот, что чуть постарше, кто вступил со Степаном в кодовые переговоры, опередил-таки свою подопечную и придержал дверь. Удивлена. Шокирована. Но ни упрека, ни возмущения. Надо же! За столик тоже сел первым, бесцеремонно разглядывая нежданную сотрапезницу, удовлетворенно наблюдая, как все та же Тень услужливо придвинула ее стул поближе к столу, после чего сам сел за рядом стоящим. «Леди несколько полновата. – Отметил он и тут же добавил: - Хотя это ее вовсе не портит. То ли костюм удачно пошит, то ли умение себя «держать», но округлость делает ее только еще привлекательнее». К столику без шумно «подскользил» официант. Сергей. Подал меню. - Дама заказывает. – Браво предупредил Степан. Хотя Лагушин и видел ее порыв отомстить ему за хамство, но она сдержалась. «Вот что значит хорошее воспитание!» - То ли с уважением, то ли саркастически по привычке куражился он. В общем познакомились. Он бравадно-фомильярно, она – сдержанно-официально и чуть-чуть доверительно-кокетливо. Потом с ней что-то произошло. Ее черты (без видимых на то причин) неожиданно смягчились, придав лицу мягкость, какую-то домашнюю обаятельность. Как будто «сползла» маска неприступности. А рядом оказалась приятная, будто давно знакомая девчонка, пришедшая просто посидеть в кафе, поговорить, посмеяться, рассказать о каких-нибудь пустяках, отдохнуть. Она повернулась, вероятно, ищя официанта, чтобы заказать еще что-нибудь посущественнее, чем только кофе. В полуобороте ее округлости выглядели еще более аппетитно. А запах, очень нежный запах ее духов достигал и Степиного носа и что очень естественно в голове его сформировался нескромный вопрос: «Ее грудь и в самом деле такая округлая до умопомрачнения или это результат рекламных предложений?». Ощупывая глазами напротив сидящую привлекательную женщину, как-то само собой возникло желание прикоснуться к ней не только визуально. Он увлекся своими фантазиями и не успел убрать с лица похотливого выражения, когда она вновь обернулась. Мгновение. И этого оказалось достаточным, чтобы вернулась жесткая, холодная, упрямая и непреклонная волевая женщина с колючими глазами и тяжелым взглядом. Тихим, но внятным и беспристрастным тоном она изложила свое предложение. Пришла очередь впасть в шок и Лагушина. За свои тридцать два ему многое довелось и повидать, и испытать. Его пестовали и награждали, потом предавали и забывали; ценили и лелеяли, а потом вновь предавали анафеме. Женщины любили, соблазняли ради прихоти, порой подкупали и покупали, цинично оплачивая его услуги. Конечно, пытались и оженить, но делалось это все чаще намеками, изподволь, как бы подталкивая к данному решению. Хотя бывало и напористо, настойчиво. Но чтобы так с «открытым забралом», да еще с точно оговоренной суммой за каждую услугу, никогда. Сначала принял за шутку избалованной женщины, захотевшей отомстить за его мелкое хамство и легкое пренебрежение к ней. Потом руки чесались врезать наотмашь для отрезвления. А когда умолкла, решил подыграть и посмотреть во что это выльется. Он набрал полную грудь воздуха и… увеличил ставки. Рассчитывал на возмущение, торг, в конце концов. А она с каменным лицом, без малейших видимых эмоций, выпрямила спину, с изяществом поднялась из-за стола и холодно вынесла свой приговор: - Ваш пакет не приемлем. Благодарю за ланч. Направляясь к выходу, ни разу не оглянулась. А вот Степан ждал и хотел этого Когда за ними закрылась дверь, как-то погано стало на душе у Лагушина. Предчувствие невосполнимой утраты оглушительным набатом ударило по нервам. Оставить все как есть, значит потерять что-то очень дорогое, хотя еще четко не сформировавшееся это «что-то». Но такими ощущениями, пусть даже еще смутными, он привык не пренебрегать, служа в Чечне. Это знакомое ощущение всегда было связано либо с Жизнью, либо со Смертью, или вообще с самой Судьбой. Опытный воин знает: подсознание предупреждать напрасно не станет, даже если все туманно, зыбко и неясно. Четкие акценты и аналитические «прокрутки» – потом. А сейчас главное – не упустить инициативу. Обстоятельства не располагали к длительным размышлениям. Расплатился за сделанный заказ, так и не успев его даже дождаться, стодолларовой купюрой без сдачи и выбежал на улицу. Здесь он знал каждый закуток, а его каждый охранник. Поэтому до стоянки на Смоленской площади он мог добраться значительно быстрее сквозь здания, чем бежать вдогонку по прямой Арбата. Лагушин уже стоял «скучая» перед шлагбаумом у входа на платную стоянку, когда перед ним появились Валерьяна и две Тени сопровождения. Златнова на этот раз не смогла скрыть своего удивления, заметив нагловатого арбатского певца, создавший себе образ довольно экзотический – смесь православного инока с элементами ассирийского царя и репертуаром песен Второй Мировой, которого уже никогда не предполагала, не то чтобы надеяться, встретить. - Привет. – Как старым знакомым бросил Степан, игриво покачивая ладонью. – Вы не дождались вашей розы, Валерьяна Дмитриевна, - чопорно напомнил он, протягивая королевский цветок и далее, как ни в чем не бывало, продолжил, - Мне не хотелось остаться неблагодарным и выглядеть в ваших глазах совсем дураком. Поразмыслив, я решил: ваше предложение не самое плохое. Пожалуй, меня оно устроит лишь с маленькой поправкой (думаю, оно не станет для вас обременительным) – пусть все будет по-вашему, кроме одного (надо же и мое самолюбие учитывать) – первоначальный взнос приравнять к выходному пособию. Должен же я будущей жене хоть цветы на что-то купить. Его аргумент вызвал не только улыбки, но и внес явное «потепление» между сторонами. И все опять пошло не так, как представлялось Лагушину. Он надеялся: Лера пригласит его в свою машину, они пообщаются и она поймет, что Тепа, в общем-то, славный малый. Он расскажет что-то о себе, она – о себе и, наконец, им удаться, совместными усилиями построить мост обоюдного понимания и доверия. А вместо налаживания взаимовыгодных отношений и, возможно, романтического времяпрепровождения, его посадили в машину с одной из Теней. Правда, парень по имени Денис, оказался общительным и приятным. Во время поездки выяснилось, что он тоже побывал в Чечне, служа в «Альфе», но после ранения и удаления почки и его карьера в элитном подразделении, закончилась… О себе он рассказывал сухо, хотя и без напряжении. Но на вопросы о своей работодательнице не то что уклончиво, а вообще не отвечал, будто не слышал. - Слушай, Денис, мне же надо хоть в общих чертах знать о женщине, на которой женюсь, - используя очередной аргумент, пытал Лагушин. - Все, что тебе надо будет узнать, узнаешь от нее самой и только то, что она сочтет необходимым. - К чему такая секретность? – Не унимался Степан. – Она что – агент национальной безопасности? - Знаешь что, Тепа, - тон телохранителя звучал с подтекстом: «Пошел бы ты на фиг!» - Златнова щедро оплачивает мои услуги в качестве охранника, и я не хочу потерять работу за длинный язык. У меня двое детей, которых надо растить и мать инвалидка, нуждающаяся в очень дорогом и качественном медицинском обслуживании, которое, как понимаешь, оплачиваю то же я. Поэтому запомни: Валерьяна – классный босс. Работать с ней в удовольствие. Поэтому каждый дорожит своим местом и языком попусту не трезвонит. Сплетен Златнова не терпит и с болтливыми расстается без кол****ий, каким бы высококлассным специалистом не был. Поэтому, если не хочешь стать причиной увольнения кого-то, не искушай никого опасными и провокационными вопросами. – Потом чуть помолчал и совершенно бодрым голосом предложил. - Если, конечно, не секрет,- расскажи лучше, спецназовец, как ты до жизни такой опустился – до уличного горлопана, да еще с таким нестандартным прикидом? - Какой секрет? – несколько разочарованно, что вряд ли удастся вытянуть хоть что-то об этой загадочной женщины с грустными глазами, без всякого энтузиазма начал рассказывать: - Учился в консерватории, как один из одаренных. В десятом по глупости ввязался в уличную драку. Сломал палец. Всего лишь палец! А в результате – карьера профессионального музыканта закончилась, так и не начавшись. В армию попал в первый же весенний призыв. Десантные войска. Неожиданно пристрастился к боевым искусствам. Как-то легко пошло. Сам знаешь, как это затягивает. Перед самым дембелем предложили принять участие в отборе в «Спецназ». Поскольку музыканта из меня не вышло, решил использовать шанс военного. Шесть лет в подразделении. Потом солдат удачи в Чечне. Контракт закончился, а делать кроме, как стрелять и рукопашки - ничего не умею. За плечами двадцать восемь, а гражданской специальности никакой. Куда податься? Пошел в охранники. И все фирмы однодневки попадались, - два месяца тут, три – там. Так полтора года. Ни стабильности, ни материальных благ. А дома отец со вторым инфарктом. Из кожи лез, а все впустую. Потом подвязался в переходах петь. Рэкет все крышу предлагает. Отбивался сколько мог. Потом вроде в покое оставили. Сначала неприбыльно было. Народ, хоть и бросит свою трудовую копейку, а на жизнь этого не хватит. А однажды «сняла» меня одна корова за сто баксов и в ее машине. Часа полтора отрабатывал. Неуемная стерва попалась. – Как-то вдруг разоткровенничался Степан о своей темной, гнусной, перемешенной не просто с грязью, а самым настоящим отстойником, жизнью. Замолчал. Денис без насмешки и иронии посочувствовал: - Тяжело пришлось. Бывают черные полосы в нашей жизни. Когда выбор не велик, и стольник бывает за счастье. - Эти баксы тогда отцу жизнь продлили. Доктор сказал: вовремя уколы колоть стали, - еще бы пару дней и… - А мать? - Не знал я ее. Только фотографии видел. Мне жизнь дала ценой своей. - Значит, с мачехой рос? - Нет. – Покачал головой Степан. – Отец так ни одной женщины в дом и не привел. - Выходит: однолюб. – Уважительно заметил Хотеев. Помолчав, спросил: - А потом на Арбат перебрался? - Нет. Еще год я оказывал интимные услуги новой знакомой и другим богатым скучающим теткам, которым страдали от нехватки мужского внимания. Скоро стал весьма популярен среди определенного и широкого круга своих клиенток. Сколько бы еще продолжалась такая постылая жизнь, не знаю. Да случилась так, что дружок по консерватории однажды застал меня в постели с его матерью. Я думал скандалить будет, высмеивать. Нет. Обошлось все тихо. А дня через три или четыре позвонил, предложил встретиться. За чашечкой кофе предложил устроить на Арбат, в качестве менестреля, помня мои прошлые загубленные таланты. Оказалось: он один из магнатов, которые «закупили» улицы, поделили на сферы влияния и на этом неплохо существуют. - И как? Для тебя-то прибыльно оказалось? - Да. – Не стал увиливать Степан. - Стас Калинин был бездарным учеником в консерватории и учился там только потому, что папа был очень влиятельным человеком в Моссовете, а потом в Мэрии. Но зато оказался достаточно предприимчивым человеком, собрав вокруг себя талантливых бывших одноклассников, но так и не сумевших занять достойное место в наше смутное время. Собирает умеренную плату за протеже и дает другим существовать не так шикарно как сам, но кто работает на Арбате и в других местах, принадлежащих Стасу, получают в общем-то не скудный доход. - А образ ты себе сам придумал или кто помогал? – полюбопытствовал Денис. - Нет. Этот имидж нашла для меня подруга Калинина. - А что-нибудь поприличнее нельзя было найти? - Как сказать! Я тоже несколько сначала был обескуражен тем, что увидел в зеркале, а оказалось, что сначала мой внешний вид привлекает граждан, а потом уж они слышат мой голос и песни, что я пытаюсь до них донести. Это оказалась своего рода реклама – двигатель прогресса. И за то тоже платят. - Интересно. – Проникся новой информаций Хотеев. – А как отец? - Умер полгода назад. - Прости. - Это ты прости. Загрузил тебя своей историей жизни. Но, честно говоря, как-то легче стало. Никому не рассказывал, а тебе сразу все и выложил. Хороший ты парень, Денис. – Степан посмотрел в окно. – А куда мы едем? - К нотариусу. - Зачем? - Это Златнова знает. И, не исключено: и ты тоже будешь знать. - А что это ей так замуж приспичило, да еще за первого встречного? Трудно поверить, что она не пользуется спросом у мужиков. Вон какая ладная! - Да, поклонников ей не занимать. Замуж собиралась, как положено. И жених был до вчерашнего дня. И гости приглашены и все такое. Да вчера она ушла от него. А сегодня ты в кандидаты супруга. - Я выходит в роли громоотвода? - Не думаю. Валерьяна в игры типа «неваляшки» не играет. Все, что делает, - то серьезно и основательно. - А при чем неваляшка? - Ни при чем. – Денис аккуратно остановил машину. – Приехали. Степан закусил губу, вспомнив, как разоткровенничался . - Денис, прости, что душу свою наизнанку перед тобой вывернул. Хотеев внимательно взглянул на своего пассажира и понял, почему тот озабоченно омрачился. Похлопал по коленке. - Не дергайся, Тепа, твоя история не станет гласностью для народа. Это я тебе как брат брату по Чеченской компании обещаю. - А она? – кивнул на выходящую из машины Валерьяну. - И она тоже. Ведь мы с тобой разговоры вели, чтобы время в дороге скоротать, а не для того, чтобы выведать друг о друге, а потом «продать» тому, кто больше заплатит. И потом, я тебе говорил: наш босс давно отучила всех сплетничать в коллективе. Узнает: кто о ком судачит, - болтун уж больше здесь не работает. Уволила человек двадцать, даже тех, кто незаменимым считался, остальные языки прикусили. Каждый местом дорожит. Златнова бывает жесткой в вопросах этично-нравственных. Жесткой, требовательной, но справедливой. За то ее все и уважают. - Спасибо. - Поблагодарил Лагушин. И как его угораздило так разоткровенничаться с человеком, которого впервые видит. Но в минуту опасности на войне воин всегда знает кому доверять, а кому – нет. Денису поверил. Дал слово – сдержит. Такому бы в бою не побоялся и спину подставить. «Все-таки хороший парень этот Денис! - В который раз напомнил себе Степа. А вот я – идиот! И чего язык развязал? Никому не рассказывал о своем темном и мерзком периоде своей жизни, а тут…» Лагушин прочитал мимоходом вывеску: «Нотариальная контора», под которой уже ждали Златнова и вторая Тень, который выполнял и роль личного шофера, и роль вынужденного джентельмена, за отсутствием оного, как давеча в кафе. Нотариус. Брачный контракт. О таком Лагушин знал только по зарубежным фильмам. А тут все происходит с ним и наяву. Невероятно! Он-то все надеялся, что это только затянувшаяся шутка, предлог к более тесному знакомству. Ан-нет! Все - взаправду. Он внимательно прочитал пункт за пунктом, выискивая подвох. Ему в обязанности вменялось по минимому: «Регулярные посещения стилиста» и «Обязательное присутствие и сопровождение на официальные приемы». А остальные двадцать три пункта брала на себя будущая супруга, как материальное, так и комфортное обеспечение мужа (в Контракте во всех пунктах, именуемый – супругом), включающие и страхование, и лечение, и прочее, прочее, прочее. По Контракту Лагушин становился богатым, независимым и практически ничем не обязанным. Здесь оговорены и выплата в тридцать тысяч долларов «на предстоящие свадебные расходы», и «ежемесячные ссуды в десять тысяч долларов», и «в случае развода до пяти лет совместной жизни, Лагушин Степан Сергеевич получит сумму не превышающую пятидесяти тысяч долларов», а также «в случае неожиданной кончины Златновой Валерии Дмитриевы, супруг… по Завещанию получит Сто тысяч долларов». - Слушайте! Мне не нравится пункт о Завещании «в случае неожиданной кончины»… - Тепу обдало « ледяным ветром» после прочтения этих строк. - Вы считаете: сумма несправедливо мала? – поинтересовался нотариус. - Нет. Я считаю: эта оговорка вообще не уместна. Я женюсь не для того, чтобы потерять любимую жену, не успев жениться. Я рассчитываю прожить с ней всю жизнь – долго и счастливо. – Заверил присутствующих Лагушин. - Тепа, - мягкий и вкрадчивый голос Леры, будто ушат ледяной воды, окатил его с головы до пят, - ты же не думаешь, что в случае моей смерти получишь все, весь мой бизнес, который я создавала без тебя? Ирония? Или прямая издевка? Глупая баба! Что ему какое-то наследство? Он о ее жизни просто волнуется! И он вовсе не имел в виду ее деньги! Проклятые юридические, двухсмысловые термины! - С какой стати ты вообще должна думать о смерти? - Искренне возмутился Лагушин. – Тебе еще до старости, дряхлости и, вообще, конца далеко! - Я умирать в ближайшее время не собираюсь. – Довольно жестко отрезала Златнова, а далее терпеливо объяснила: - Но у меня есть свое дело. Прибыльное на сегодняшний день. А в нашей стране случается, что удачных бизнесменов отстреливают, поэтому я обязана позаботиться обо всех своих близких и дорогих мне людях, заранее вынуждена оговорить самые невероятные и непредвиденные ситуации. А сто тысяч хоть и невелика сумма, но на первое время хватит. И, потом, дорогой, я так же не хочу, чтобы в случае моего банкротства (не дай бог, конечно) долг лег на тебя обременительные грузом. Пусть этим займутся мои компаньоны… У тебя есть еще замечания? Степан получил щелчок по носу. Поделом! Но обидно! Решил отыграться. - Здесь нет пункта о наших детях. – Он заметил, как она изменилась в лице. «Вот тебе фиктивный брак!» - злорадно, по-мальчишески воскликнул он. – Я бы хотел включить пункт о количестве их, содержании и правах на них, даже в случае развода. Я настаиваю, чтобы детей было не менее трех. – Лагушин и сам не ожидал от себя такой прыти. Он вообще еще никогда не задумывался о детях, а об их количестве тем более. Но сейчас его, что называется, «понесло». – Я хочу, чтобы дети носили мою фамилию и это тоже должно быть включено в Контракт. Валерьяна с негодованием посмотрела на Лагушина, разыгрывающего из себя клоуна. - Справедливое и законное требование. – Вставил свое замечание нотариус. «Ага, парень на моей стороне! Не купленный!» - порадовался Степан. А Златнова почти с ненавистью подумала, едва сдерживая свои эмоции, чтобы не задушить здесь же этого бродягу: «Этот наглец переходит границы дозволенного!» С трудом обуздывая свои желания, пропела: - Дорогой, - голос ее натурально дрогнул, - но… - сделала значительную паузу, виновато опуская глаза (видел бы ее Станиславский! Остался бы доволен!), - не говорила тебе, боялась разочаровать. Но ты имеешь право на правду и личное счастье. Я бесплодна. Несколько лет лечения не принесли положительных результатов. И теперь… ты знаешь правду. Решать тебе – женишься ты на мне или прямо сейчас уйдешь. Я все пойму, - ведь твое счастье для меня дороже всего. Прости меня за ложь. С последними словами она разорвала оба экземпляра Брачного Контракта. Встала, чтобы уйти. «И тут вывернулась!» - с восхищение подумал Степан. Он удержал ее за кисти рук, поднялся сам и вероломно, по-хозяйски, прижал ее к груди. «И я умею быть артистичным. Хорошая из нас парочка получится – оба непревзойденные лицедеи.» - Малыш, прости меня! – он порывисто поцеловал ее. Наконец-то выпал подходящий случай, - ему так давно этого хотелась. – Это серьезное испытание для нас обоих. Я люблю тебя! – Он почти всерьез верил в то, что говорил. – Я не хочу тебя терять ни из-за каких-либо причин. Мы переживем это несчастье вместе. Он снова поцеловал ее страстно и продолжительно. В этот поцелуй он вложил все свои желания, нерастраченную нежность, несбывшиеся мечты о прекрасной Даме, горечь своих удач и поражений, сладость первой Любви и опыт взрослого, много повидавшего на своем, в общем-то, недолгом пути человека, еще той высокой тоски о чистом и прекрасном, которого у него не было. И… Обоих будто прошибло электрошоком от макушек до пят. А потом от неожиданности у Златновой подкосились ноги. И упала бы, отпусти ее Степан ненароком. Но тот крепче прижал к себе и близость их тел оказалась еще одним приятным сюрпризом для обоих. Новая волна содрагания прокатилась по ним сладкой истомой и одурманивающим наваждением. «Похоже, парень и сам заигрался, - Валерьяна с трудом налаживала равномерное дыхание, водворена снова на стул крепкими руками Лагушина, - его и самого трясет. Так тебе и надо, лохматая образина! - Но не признаться себе не могла, - Черт! Умеет же целоваться, дьявол!» - Так Контракт можно считать недействительным? - с сожалением спросил нотариус, искренне завидуя молодым людям, способным так сильно чувствовать. Глядя на них, его брюки вдруг у него самого стали тесными и, чтобы скрыть этот конфуз, поерзав, сел на самый краешек стула, уперев свое достоинство в стол. - Нет! – ответил за двоих Степан. – Отпечатайте его снова без изменений. Нотариус вопросительно посмотрел на даму. Она все еще пыталась взять себя по контроль и, глубоко дыша, медленно восстанавливала дыхание. Вспыхнувший румянец придал ее лицу еще больше привлекательности, а блеск в глазах, будто освятил ее изнутри. Она только и смогла утвердительно кивнуть головой. Пока компьютер делал новую распечатку, Златнова с трудом справлялась со своим состоянием. Его напор и непредсказуемость в поведении удивили. Но больше всего в сознание вкрались сомнения: «А стоит ли так рисковать ради Проекта? Спонтанность этого парня-чудака может дорого обойтись. Нет, конечно, сексуальных домогательств она не боится, - не справится сама, - есть кому указать ему на его место. Страшно, что он может выкинуть какой-либо фортель на каком-нибудь официальном приеме. – Она перевела дыхание на более умеренный режим. Потом спросила себя: - Кого ты обманываешь? Ты не его боишься, а - себя». Да! Она и в самом деле напугана. Напугана до состояния ступора, до коликов, до леденящего ужаса, когда весь мир сворачивается до одно единственной точки – точки бифуркации. Напугана, но не его поцелуем, а своей реакцией на него. Еще вчера, увидев Бориса в постели с парой… в общем, абсолютно раскрепощенных девиц, у нее внутри что-то оборвалось и образовалась тягостная пустота. Там как-то не оказалось места ни ревности, ни злости, ни ущемленному самолюбию (в тот, самый первый момент), ни обиды. Ни-че-го. Будто мешок с хламом высыпали, вывернули, встряхнули, а потом и его сожгли. Это было вчера. А сегодня… от поцелуя, можно сказать первого встречного, не только потеряла контроль над собой, но и вовсе чувство реальности, выпав за ее пределы. А прикосновение его тела заставило ее с наслаждением содрогнуться. Что происходит? Несколько минут назад она разорвала Контракт, искренне уверенная, что это последнее мгновение, которое видит этого лицедея. Ее стало раздражать и тошнить от его манеры говорить, от его внешнего вида. А эти омерзительные косички в бороде стали ненавистными. Она уже не могла, не хотела его ни видеть, ни слышать. Осталось одно нестерпимое желание – уйти. А теперь… теперь она боится, что это сделает он. Что происходит с ней?...............
Ответ: Любовь,флирт,романы... А дальше она станет Катей Зависит от количества :drunk2::drunk2::drunk2:
Ответ: Любовь,флирт,романы... да я кофе выпила и сразу поняла почему такой разброс в именах.. исправилась не порть романтику ждём продолжение ....
Ответ: Любовь,флирт,романы... .............Никогда ее так не раздирали противоречия как сейчас. Куда исчезла цельная, ясно осознающая чего хочет и ждет, бизнесвумэн - волевая, порой жесткая, умеющая ценить окружающих, но и беспощадно наказывать за нерадивость? Где та, что не раз переносила удары Судьбы стойко и без истерик? Конечно, и у нее бывали неприятности и огорчения, как у всех нормальных людей, но на грани нервного срыва, как сегодня, ей не приходилось бывать. Худо, с трудом, но ситуация никогда не выходила из-под контроля. Не говоря уже о потери чувства реальности. Сейчас это, совсем не похожая на Валерьяну Златнову, неуверенная абсолютно, ни в чем, тем более в себе, женщина - растерянная, судорожно боящаяся стремительно меняющейся действительности, в которой она не успевает адаптироваться, терзаемая сомнениями и разорванными в клочья желаниями. Ее пугает неведомое будущее, упрямо творимое ей же самой в данное мгновение. «Соберись же, Лерка! – чуть не вслух выкрикнула она себе. – Соберись! Помнишь, как говорил тебе отец: неуверенность – следствие всех душевных и деловых катастроф! Как он был прав! Едва засомневалась и тут же «вляпалась» в неконтролируемый водоворот непредсказуемых инцидентов, создаваемые кем-то другим. В конце концов, что позволяет себе этот арбатский абориген? Он всего лишь подставное лицо, за плату (и, в общем-то, немалую) добровольно согласившееся на сделку. Его дело – неукоснительно следовать отведенной роли, а не писать или изменять сценарий по собственному усмотрению». Похоже: порция злости, принесла желаемые результаты, – вернула трезвую способность к мышлению, на время утраченную уверенность и в то же время душевное равновесие. Тело, сбросило тягучее напряжение и приобрело привычную легкость и природную гибкость. Теперь все встало на свои места. К тому времени и отпечатанный дубль-Контракт вновь лежал перед «компаньонами». Златнова дождалась, когда «избранник» прочтет и поставит свою подпись на обоих экземплярах, подписала свои. Наконец, юридическая часть оформлена по всем правилам и можно переходить к новому этапу – костюмированному. « @« далее не считано. Глава 3 За дверью терпеливо ждали обе Тени. К тому времени Валерьяна уже справилась со своими чувствами и вполне адекватно контролировала и себя и окружение. Когда в коридоре остались только Степан, Златнова и ее свита, Валерия без предисловий влепила звонкую и мощную пощечину Лагушину. От удара тот даже покачнулся. - Было все так плохо? – с иронией спросил пострадавший. - Клоунада в Контракт не входила. – Спокойно и ровным голосом сообщила Валерьяна. - Оплеухи тоже. - Заметил Степан, потирая щетину. «Рука у этой нервной дамочки тяжелая». - А это компенсация за инициативу. – Отпарировала она и уже не обращая внимания, на несколько оскорбленного, Лагушина, глядя только на Хотеева. - Денис, позвоните в «Гименей! Кириллу Иосифовичу, договоритесь о встрече. Он знает, что делать. Когда его кудесники закончат «колдовать» над, - она запнулась, взглянув на Лагушина, тщательно подбирая слова, - над образом Степана Сергеевича, отвезите его, куда пожелает. Впрочем, лучше закажите номер в «Мариотте». Какой бы большой московская квартира не была, вряд ли там поместятся те, кто будет обслуживать Лагушина, готовящегося к церемонии. И само собою разумеется: его доставка тоже на вас. Хотеев в знак согласия лишь молча кивнул головой. Она уже сделала движение, чтобы уйти, но вспомнив нечто важное: - Да. – Златнова из сумочки достала чек, подписала и протянула Степану, - Ваши тридцать тысяч по договоренности. И, уже не глядя ни на кого, направилась к выходу, на ходу отдавая приказание. - Саша, домой. Обескураженный Степан почувствовал себя брошенной игрушкой, которой какое-то время позабавились, а надоев – выкинули за ненадобностью. Самолюбие его было ущемлено, но чек на тридцать тысяч баксов отчасти компенсировал его обиду. Во всяком случае, к чему пестовать гордыню, когда он не только ничего не потерял, но оказался в прибыли по нескольким статьям - у него появилась крупная наличность (и не в российских «фантиках»), а, во- вторых, ему все же удалось сорвать маску этакой льдышки с этой богатенькой и самонадеянной куклы. За такой поцелуй и пощечина не в счет! «Что ж, Тепа, крути педали! Мы еще потягаемся! Посмотрим - кто на финишной прямой первый выдохнется. Вперед, боец, труба зовет!» - подбодрил себя Лагушин. Уже в машине полюбопытствовал Степан: - Что за церемония назначена на завтра? - Свадьба. - Чья? – без интереса, по инерции спросил Тепа. - Твоя и Златновой, - буднично предупредил Денис. - Как? Завтра? – ошарашено выпучил глаза новоиспеченный жених. Хотеев рассмеялся, видя, даже за пышной растительностью, как лицо пассажира удлинилось и заметно поглупело. - Но… но я… не готов! – Растерянно сознался Лагушин. – У меня нет даже чистой белой рубашки, не говоря о костюме, кольцах… Что там еще полагается? - Не дергайся! – Успокоил Денис. – В заведении Кирилла Иосифовича есть все и на все случаи жизни. Он дока своего дела. После его салона, поверь мне, даже ты сам себя в зеркале не узнаешь. – Очень авторитетно заверил Хотеев. В «Гименее» их встретил обходительный, чистенький, весь такой холеный и отутюженный молодой человек. Узнав от кого, просто нажал какую-то кнопку и буквально через мгновение «выкатился» «колобок» во фраке, с улыбкой китайского мандарина. Много восторгов, подобострастия, утомительной суеты – все это оказалось только небольшой прелюдией к тому, что ожидало Лагушина в ближайшие часы. Их проводили в Зал Ожидания, где уже скучающе ждали фотограф и стилист – парень того же возрасти что и Степан. Но только весь густо «напомаженный», с подкрашенными ресницами, изящным маникюром на длинных тонких пальцах. Одет он был с шиком, но как показалось Степану, слишком ярко. Шелковая рубашка с красно-желто-зелеными разводами, стоимостью, по меньшей мере, в триста баксов и не менее дорогие зеленые брюки. - Лучший стилист нашего заведения, - с гордостью указал на расфуфыренного красавца, с лицом, похожего на застывший лик манекена, - неоднократный лауреат самых престижных международных конкурсов Иннокентий Лиховцев. Он у нас непревзойденный кудесник преображения. Так что, отдавая вас в его руки, можно не волноваться в исходе отличного результата. Степан с сомнением посмотрел на жеманного лауреата, а потом настороженно перевел взгляд на Дениса, ища поддержки, чтобы отказаться от услуг этого «писанного» индюка, не вызывающего ни малейшего доверия к его чувству прекрасного. Попади к такому в руки, потом и сам усомнишься – мужчина ли ты. «Разрисует» как себя. Денис явно не разделял опасений Лагушина, а только улыбнулся и легонько, но настойчиво подтолкнул в направлении стилиста. - Не хочу! – попытался оказать сопротивление Степа, не доверяя субъекту, пользующимся так активно косметикой и, выглядевшему очень женоподобным. - Не дрейфь, десантник! Это не страшнее, чем в первый раз прыгать с парашютом! – подбодрил Денис, усмехаясь. Потом предупредил: - У тебя не богатый выбор – либо остаться таким как есть и прямо сейчас уйти, отказавшись от своих обязательств, либо приступить к выполнению соглашения, которое ты сам подписал. «Контракт! Будь он не ладен! – вспоминая, что действительно подписал и тот пункт «с посещением стилиста. – Подловили сволочи! А, может, все-таки драпануть? И хрен с этими деньгами! Жил же я без этих щедрых подношений!». Он готов был уйти. Но почему-то из сознания «выплыло» насмешливое лицо сероглазой льдышки: «Ну, что, герой, в штаны наложил? Перед маджахедами выю не склонил, а передо мной поджилки затряслись? Паспорт «замарать» боишься?» «Ладно! Поглядим, как тебе понравиться мастерство этого щеголя, когда ты меня увидишь завтра». - Что же, «делать нечего, бояре», я весь в вашем распоряжении. – Шагнул вперед на встречу своей участи. - Снимите для начала этот ужасный мешок, - тут же брезгливо потребовал Иннокентий, почувствовал, что теперь он всемогущий повелитель и воятель над «сырым материалом». Когда ряса была снята, его интерес резко возрос. – О-ооо! Отличная фактура! – «истекая слюнями», стал обходить Лагушина кругами. С этого мгновения, бывший спецназовец, бывший арбатский трубодур, потерял право на возмущение или вообще на свое мнение. Он стал только «фактурой», материалом, из которого начали кроить нечто, что должно было сделать его стать достойным женихом для капризной и властной девчонки со свинцовыми глазами. Кем он теперь станет? Фотографии. Обмерки. Новые фотографии с разных ракурсов. Ножницы. Вспышки фотоаппарата. Парилка. Массаж. Бритье. Солярий. Массаж. Гора одежды, которую обязан примерить. Бесконечные поглаживаия, ощупывания, подборки… Его крутили, вертели. «Истязали» самыми изощренными способами, беспрестанно заставляя улыбаться в объектив фотоаппарата, который он уже успел возненавидеть. И при всем этом, Тепа изрядно устал. А к десяти вечера ему уже стало все равно, что с ним делают, как обращаются и вообще как выглядит. Это меньше всего сейчас его волновало. За четыре часа «мучений» и тем «пыткам», которым его подвергали в Салоне Красоты, он впервые понял выражение, испытав его на собственной шкуре, - «Красота требует жертв». За это время он умаялся больше, чем после двадцатикиллометрового маршброска в полном боевом снаряжении в режиме жесткого преследования. Он чувствовал себя разбитым, помятым, изрядно потрепанным, совершенно изможденным и безразличным ко всему, когда его наконец-то повернули к огромному зеркалу. Шок. Смятение. Обескураженность. Рука непроизвольно, рефлекторно коснулась щек. Он ли это? Отражение повторило его жест. Значит: он, Степан Лагушин. Рядом довольный, ухмыляющийся и по-прежнему жеманный, стоял, наблюдая за произведенным фурором своего творения, Кешка Лиховцев. Степан снова начал внимательно, недоверчиво всматриваться в зеркальную гладь, придирчиво буравя того, кто стоял по ту сторону стекла, не веря глазам своим. Он был уверен, что все еще помнил свое лицо без усов, бороды, длинных волос. Но оказалось: смутно. Да, его фейс всегда был симпатичным, не даром же девки еще со школьной скамьи сохли по нему. Но сейчас… напротив стоял не просто красавец! Это… это воплощенный в плоть Секс-Символ! Нет-нет! Лагушин никогда не был самовлюбленным Нарциссом, но то, что он видел в отражении - потрясло. Непривычное, если не сказать больше – незнакомое, холенное, красивое лицо, гладко и тщательно выбритое, не лишенное природного обаяния, с подчеркнутой мужественностью черт. Постепенно лицо «осваивалось». А, когда стало «своим», с него исчезло глуповато-недоверчивый «налет», плечи как-то сами расправились, подбородок слегка вздернулся, а губы плавно растянулись в очаровательную улыбку. - Великолепно! – не удержался от восторга своей рукотворности Кеша, сложив руки, как мусульманин в молитве, постоянно охая и ахая, кудахтал как барышня-кокетка.- Какой шарм! Какая экспрессия черт! Сколько возбуждающей мужественности! Ах! Какой колорит очарования! Ах, какой мужчина! Вечно Лерке достаются самые красивые мужчины! – несколько капризно, с завистью выпалил Лиховцев. - А вы хорошо знакомы со Златновой? – уцепился Тепа за первую же возможность узнать хоть что-нибудь о «снежной королеве», удачно успев вклиниться в его восторженные вопли. - Ха! Знаком ли я с ней? Да с самого детства! Мы учились вместе. Всегда была упрямой, идейной. Такой правильной. И всегда! Всегда вокруг нее вились самые красивые мужчины! - Уже с болезненной обидой подчеркнул Иннокентий, при этом, досадно топнув лакированным щеблетом. - Она, что, - насторожился Тепа, сам не зная, хочет ли услышать ответ на свой вопрос, - была переходящим вымпелом? - Кто? – не понял Кеша - Златнова. – как можно равнодушнее уточнил Лагушин - Лерка? Да она всегда была «синим чулком». Чистенькая. Правильная. Всегда застегнутая до подбородка. А на танцах, - вошел во вкус, неожиданно представившейся возможностью посплетничать, заинтриговывающим тоном, поведал: - Партнера всегда держала «на пионерском расстоянии» даже в старших классах. Да я не удивлюсь, если вы с ней еще и не спали вместе. Она с детства была властной недотрогой. Ее парни даже боялись, хотя как мухи у меда все равно вились вокруг нее. Вы ее, наверное, очень сильно любите, если решились жениться на настоящем айсберге? – В его голосе снова прозвучала зависть и затаенная надежда. - Наверное. – Неопределенно ответил Лагушин. В конце концов, не мог же он заявить: дело здесь не в любви, а во взаимовыгодном соглашении. Если уж нотариус не был поставлен в их истинные отношения, то этому кокетливому петуху и вовсе знать не положено, если учесть, что он ее в глубине души просто ненавидел. Лиховцев обреченно вздохнул. Достал телефон и набрал чей-то номер. - Кирилл Иосифович, - без вопроса обратился он к абоненту, – мы закончили. Костя уже ушел? Хорошо. Увидите. Сами сможете оценить. Хорошо. Встретимся в Зале Ожидания. Отключив «мобилу», критически, но с наслаждением еще раз окинул Лагушина, гордо запрокинул голову: - Ну, что, Степан Сергеевич, «взорвем» всех этих неудачников? Пусть все слюной подавятся от зависти, увидев настоящую работу Мастера! Лиховцев от души упивался немой сценой, что воцарилась при появлении Степана «на суд общественного мнения». Он злорадно ухмылялся, а Лагушин от смущения сначала стоял столбовым изваянием, а потом млел от удовольствия, произведенным эффектом. Надо признать: ему впервые в жизни понравилось быть неотразимым. Ему польстил восхищенный единый вздох окружающих при его появлении, а у него в душе разлилось необыкновенно сладкое тепло от собственно значимости, заставив еще больше выпятить грудь колесом от переполнявшей его юношеской гордости. Первым пришел в себя фотограф Костя, не произвольно нажав на спуск своего профессионального фотоаппарата с двенадцатикратным увеличением объектива. И началось. Вспышка справа. Слева. Снизу. Верхний ракурс… Художник суетился. Бегал вокруг, требовал улыбку, поворота головы, наклона. За папараци оживились и остальные. Сотрудники «Гименея» ринулись наперебой поздравлять Лиховцева с удачной работой. Хотя здесь уместнее было бы поздравлять родителей Лагушина, по сути, если говорить «о работе». Это их усилиями Тепа получил в наследство от них лицо с родовыми чертами. Наконец у мастера фотографии закончились пленки, и он с чистой душой примкнул к Кешкиным поклонникам, а Лагушин оказался вдруг никому не нужен. Интерес к нему иссяк, и он остался как бы в пустоте, покинутый всеми и забытый. Ему стало одиноко, а пространство неуютным, смокинг неуместным. Ощущение себя расфуфыренным «гамбургским петухом» стало невыносимым. Спасибо Денису, который оказался единственным человеком, вспомнившим о нем, подойдя, протянул руку поддержки. - Выглядишь классно! А на этих самовлюбленных нарциссов не обращай внимания. Худооожники! Что с них возьмешь? Они любую ситуацию стараются обратить в свою пользу, чтобы заслуженно или не заслуженно, хоть на мгновение, но окунуться в лавры Славы и поклонения. Они еще часа три будут поздравляться, восторгаться, философствовать о «высокой моде» и «божественном даре Мастера, сумевшего найти новые грани искусства». Как говорится: «мавр свое дело сделал», мавр может почивать на лаврах. Пойдем. Тебе стоит выспаться, Степан Сергеевич, завтра ответственный день и очень торжественный. – Хотеев легонько взял своего подопечного под локоть и потянул к выходу. - А за это, - Лагуши, показывая на себя, сверху вниз скользнул руками, - надо же заплатить. - Не беспокойся. За все уплачено сполна. Пошли. - Подожди, мне надо переодеться. - Не обязательно. – Возразил Денис. – Ты же не в городском транспорте поедешь. Хотя, - он не надолго призадумался, - лучше переоденься, а это они завтра доставят сами и ничего не помнется. Лиховцев парень занудливый и педантичный, но все будет в лучшем виде, если что-то на нем «висит». Сто раз проконтролирует, заставит отутюжить даже то, чего никто другой и не замечает. Так что поехали налегке. А Кешка приедет, все привезет, тебя оденет, причешет, погладит. - Зачем? – не совсем «въехал» Тепа. – Не барин и сам оденусь. - Не. С «Гименеем» заключен договор на этот заказ и по соглашению салон берет на себя обязанность всю организационную часть, касающуюся одежды, аксессуаров и там… остальной всякой мелочи. Их девиз: «Ни сучка, ни задоринки» в облике клиента. - И он опять меня одевать станет? – с явным неодобрением спросил Степан. - А как же! – рассмеялся Хотеев. – Это его одно из самых любимых занятий. Правда, раздевать любит больше и при этом, совсем не против, если раздевают и самого. Он бывает несказанно счастлив, если на него обратят внимание, а уж такой мужик вроде тебя – для него и вовсе награда. Лагушин поморщился. - Ты так смачно расписываешь, будто сам пользовался его услугами. - Упаси. Бог! У нас с ним разные сексуальные направленности. - Ладно. Пока все заняты, пойду - переоденусь. Но в примерочной Степу ждал новый сюрприз. Там, где он разделся, скинув свои потертые, выдавшие виды джинсы, спортивную майку и рясу с кроссовками, аккуратно на вешалке висел легкий, цвета какао с молоком, костюм, батистовая белоснежная сорочка, со стоечкой, с семью часто пришитыми от горла пуговицами. Даже дилетанту на первую же «вскидку» было ясно: все это стоит баснословных денег, и уж точно не российскими. Под костюмом стояли штиблеты под цвета костюма. - Ааа? – только и получилось у Степана, вместо вопроса, который так и остался не высказанным. - Одевайся, - махнул рукой Денис, понимая недоумение Лагушина. – Привыкай, - в твоем гардеробе с сегодняшнего дня только дорогая и изысканная одежда. А твоя, извини, уже в утиле. Все, что было в карманах, найдешь в барсетке. - И за это тоже уплачено? – приступая к переодеванию, поинтересовался Тепа. - Можешь не сомневаться. И за это, и за весь твой новый гардероб. - И где мой новый гардероб? - Вероятно, уже отправлен. – Пожал плечами Денис. – И где-нибудь на полпути к дому Златновой. - У нее свой дом? - А ты сомневаешься? - Что у нее за бизнес? Наркотики? Оружие? Игорные дома? - У нее все легально. Строительство и организация гостиничных комплексов. - Зачем богатой, преуспевающей, молодой и вовсе не дурнушке, я, нищий уличный певец. - Положим, теперь уже не нищий. – Без тени упрека напомнил Хотеев. – Ваш Контракт исправил это досадное недоразумение. - Почему такая спешка со свадьбой? - Сроки поджимают. - Сроки на что? – Степан и сам чувствовал, что становится назойливым, но остановиться не мог. - На деловые контракты. - А при чем здесь брак? - Тепа, - уже теряя терпение, предупреждающе начал Денис, - ты, что в детстве не добрал свои «почему? Как? Где? Зачем?». Живи. Радуйся. Получай от жизни удовольствия, пока предоставлена возможность. Ты богат. Хорош собой. На сколько мне известно, жесткими обязательствами не обременен. У тебя будет все, чтобы не чувствовать себя узником. Поверь, Златнова - человек слова, то, что оговорено в соглашении, ею будет выполнено безукоризненно. - Вот мне все же непонятно, - почему незнакомый, первый встречный? У нее, что знакомого мужика не нашлось на роль мужа? - Да был у нее жених! – резко выпалил Хотеев. – Тот еще хлюст!.. – И осекся, прикуси в губу, осознав: ляпнул лишнее. И уже спокойнее продолжил. – Расстались они недавно. А Валерьяна – человек ранимый, порядочный, очень скрытный. Не любит выставлять какие-либо неприятности на всеобщее обозрение. Чтобы пересудов было меньше, жалостливых взглядов и сочувственных вздохов и решила привлечь человека со стороны. Радуйся: ни кому-то другому, а тебе, десантник, выпал счастливый билет. - Так ей все равно было с кем Контракт подписывать? – как-то обидно было принять, что ты просто случайный избранник. Но именно так и было. - А как ты думаешь, почему она отвернулась от того парня, что напротив тебя животом тряс? Было бы все равно, - почти двое суток без сна не искала по всем легальным и нелегальным заведениям, ища нечто особенное. - Значит, я «нечто особенное»? И чем же я обязан ее вниманию? - Честно говоря, я и сам не понимаю, как за твоей экзальтированной образиной, она ухитрилась увидеть в тебе нормального мужика. Видать и, впрямь, женская интуиция работает. Глянулся ты ей чем-то. Да и репертуар твой, довольно избирательный, не модный. А, кстати, почему именно песни военного периода? - Я все-таки музыкант, хоть и не состоявшийся. Петь нечто вроде «я твой тазик» или «мял твою грудь, дурея» как-то образовательная этика не позволяет, все же на высокой классике воспитан. Петь арии из опер под гитару на улице – дурной тон. Остается выбор небогатый – либо романсы, либо что-то героическое. Романсы при моем прикиде как-то не гармонировали. Былины – жанр весьма специфический. Вот и остались песни гражданской и Второй Мировой. И ряса, и борода непреодолимым препятствием не были. Да и слушатели находятся. А там, где слушатель, там и заработок. Уже в машине Лагушин в очередной раз попытался разговорить Хотеева о его работодательнице: - Денис, а давно они расстались? - Позавчера. – Не стал ерничать, притворяться, будто не понимая, о ком его спрашивают, просто ответил Хотеев. - Какая тебе разница, Тепа? Расстались и, слава богу. Она, конечно, сильно переживает, но она еще поймет, что хорошо: все открылось теперь, а не после свадьбы. - А ты его не любишь. – Заметил Степан, усмехнувшись. - Я не гомик, чтобы его любить, - жестко отрезал Денис, - а таких как он лично кастрировал бы, рука не дрогнула бы. - Значит, изменял вашей Златновой. – Проявил сообразительность Лагушин. – А она его простить не захотела. Так. А я, по всем статьям, что-то нечто громоотвода стал. Что-то вроде заместителя? - Тепа, тебя не вводили в заблуждение и не обманывали. – Напомнил суровым голосом Денис. – Тебе предложили честную сделку, без обиняков, ты согласился добровольно. Так чего же ты теперь жертву передо мной разыгрываешь? Передумал? Так уходи сейчас. Машина резко затормозила. - И ты меня отпустишь в этом дорогом костюме, с чеком в кармане в тридцать тысяч баксов? - Знаешь, я человек не бедный и сам готов оплатить этот костюм в качестве благотворительного акта, но плаксивого червя, ноющего о своей несчастной доле, терпеть не буду. Выкатывайся! – И уж совсем презрительно: - Менестрель. - Видать стоит того Златнова, что телохранитель может оказаться таким щедрым и оплатить такие расходы. - Степан Сергеевич, вы уж решите, наконец – выходите или женитесь? - Мы стоим? – Прикинулся Лагушин озабоченным. – Но здесь не видно знака, разрешающего останавливаться. Хотеев улыбнулся. Выражение лица потеплело. Машина вновь начала свое плавное движение. - Валерьяна любила своего жениха? – опять приступил к допросу Степан. - К сожалению. И очень искренне. - А он ее? - А он вообще не способен на чувства. У него одни инстинкты. - А она разве этого не видела? - Кажется, она единственная, кто этого не видел. - Она так наивна? - Дурак ты, Лагушин! Она искренний, порядочный, доверчивый человек. Сама не способна на предательство, поэтому и в других такого порока не подозревает. Только такой как Голышев и способен влюбить в себя женщину ради ее денег, морочить ей голову, не стыдясь своих похождений «налево». - А, может твоя босс, не так уж хороша в постели? Вот и искал парень утех на стороне? - А ты от любимой женщины тоже способен уйти развлекаться? - А ты нет? - От любимой нет. – Твердо, без тени сомнения, ответил Денис. – Я, когда женился, моя Маринка не то, чтобы хороша была, вообще в ступор впадала, стоило мне к ней прикоснуться. А сейчас – и экспериментировать не прочь. Так, что какой тебе любимая женщина в постели будет, зависит от нас, мужиков? Не согласен? Ты к ней с лаской, да уважением и она для тебя так расстарается: мало не покажется. А, если к женщине как к инструменту без души относишься, то и получишь какофонию. Правильно, музыкант? - Правильно. - Подтвердил Лагушин. Машина остановилась. - Вот в этом дворце и переночуешь. - Показал на здание Денис с вывеской «MARIOTT». - Шикарный отель, а номер – для новобрачных. Наслаждайся. Отдыхай. Голоден, закажи ужин в номер. Оплачено. Но, если пойдешь в ресторан, - извини, на свои. - А что я могу заказать в номер? Бутерброд и стакан воды? - Здесь без ограничений. Все, что пожелаешь. Можно было бы и ресторан закредитовать, но на это времени не было. - Не боишься, что сбегу? Или ты всю ночь меня караулить будешь? - Не буду. Меня жена дома ждет. А я скучаю без нее. Что касается побега, - то не сбежишь. Ты же не подлец. - Ты так уверен во мне? - Уверен. Мерзавец убил бы того, кто в него стрелял, а ты у той чеченки еще и роды принял, а потом же до госпиталя тащил. Степан разинул рот от удивления. - Откуда такая информация? Такое в досье не вносят. - Шурик любую информацию вытащит, даже ту, о которой только подумали. - Шурик? Это вторая Тень? - Да, Александр Колокол. Отличный парень. А, чтобы защитить Злотнову, он и не на такое способен. - Откуда такое рвение? Он, что надеется спать с ней или уже спит? - Врезал бы я тебе за язык твой. Еще раз повторю: дурак ты, Лагушин! Шурка любит ее! - Так чего же она его в мужья не пригласила. Тем более: он ее любит. - Она его не любит. А, зная о его чувствах к ней, не хочет подвергать его еще большим страданиям. Подавать ему повод на надежду, которой не суждено осуществиться, жестоко. - Гуманно. - Усмехнулся Степан. – Правильность ее не на всех распространяется вот только. Ограниченная и избирательная гуманность. Чувства одного щадит, поэтому тут же замуж за первого встречного собирается. Интересные принципы исповедует твой босс. - Знаешь что, Тепа, - Денис вплотную придвинулся к Лагушину и двумя пальцами прихватил лацкан пиджака. Он угрожающе «расслабился». Это дурной знак. – Ты говори, да не заговаривайся. Ты уже не первый раз «наезжаешь» на Златнову, злословишь о ней, насмехаешься. Может, ты передумал? - Ладно-ладно. – Как можно миролюбивее согласился Степа, но при этом тоже «расслабился» настолько, чтобы в любое мгновение, если понадобится, перейти в боевой режим и дать достойный отпор. Он сам пока не мог себе объяснить, почему настырно «нарывается» на драку, будто это могло снять то внутренне напряжение, которое ни с того, ни с сего предательски заползло в него еще там, в «Гименее», и теперь настойчиво требует выхода неопределенной энергии. Почему он так нервничает? Стоп! Вот ключевое слово к его состоянию. Он действительно нервничает. И чем дальше, тем больше. – Чего ты взъерепенился? Валерьяны же рядом нет. Что выказывать такое неуемное служебное рвение? - Все-таки ты дурак, Тепа. – Не в первый раз язвительно вынес свой вердикт Денис. – - Так ничего и не понял. Правду говорят: до двадцати ума нет, - уже и не будет! И выходит, Степан Сергеевич: ты тридцатидвухлетний безмозглый инвалид, от рождения. А это уже не лечится. Хотеев отвернулся и вошел в двери гостиницы. Лагушин торопливо последовал за ним. Догнал. Пошел рядом. Судя по всему, Денис был зол и не намеривался устанавливать со своим подопечным доверительных отношений. Степану и самому было неловко оттого, что провоцировал хорошего парня нелепыми выпадами. Да, ему тревожно и беспокойно, но это не повод нарываться на драку. Глупо все получается. - Ты прав, Денис, я – дурак! - признался Лагушин. – Я и сам не знаю, почему ерничаю. Прости! Не со зла это. Может потому, что женюсь я все-таки в первый раз? Как-то поверить до конца еще не могу: все происходит со мной. Хотеев упорно молчал. - Я же извинился. – Не сдавался Степан. – Пойми, и против Златновой я тоже ничего дурного не думаю. Все так быстро, даже стремительно происходит. Я не успеваю адаптироваться, осознать до конца. Я нервничаю. Степе не хотелось больше ни оправдываться, ничего объяснять. Он устал. И усталость эта была не физическая. Перегруженная событиями психика больше не хотела подчиняться разуму. Она требовала тишины, безмолвия и просто покоя. Рядом стояло большое кожаное кресло. Оно безропотно приняло в себя человеческое тело. Большое. Мягкое. Приятно располагающее. Тепа непроизвольно, но с наслаждением закрыл глаза. Обволакивающая тишь манила гипнотическим дурманом… - Степан Сергеевич, - голос Дениса показался почти грубым окриком, вырвавшим Лагушина из состояния едва установившейся зыбкой гармонии между сном и явью. – Ваш ключ и этот юноша проводит вас в номер. - А, что так официозно: «Степан Сергеевич!» - зло передразнил Тепа, с трудом сдерживая порыв и в самом деле затеять хорошую потасовку. Может хорошая встряска вернет ему душевное равновесие и согласие самим с собой? – Помнится: мы перешли на «ты» и пусть это не меняется. - Иерархия наших социальных ролей не оставляет места для фамильярностей, Степан Сергеевич. - «Социальные роли» откуда такой жаргон? Высшее образование? - Жаргон у «урков», - спокойно поправил Денис, - а я предпочитаю – лексикон. А высшее образование действительно имею. - Да, ну! – оживился Лагушин. – И какой профиль? - Социология. - Просто и без театральщины сообщил Хотеев. - МГУ? – с юношеским восторгом предположил Тепа. - Да. - Когда же успел? - Успел. Жена всю плешь проела, как моль в шерстяных вещах. Такой хоккейный канадский прессинг устроила, - тепло, миролюбиво и с улыбкой начал вспоминать Денис, - что по неволе не только учиться пойдешь, а сам без образования преподавать станешь. Они оба искренне посмеялись. - Здорово! – без зависти одобрил Тепа. – А по специальности чего не работаешь? - Здесь платят больше. И потом, учился я заочно, работая у Златновой. Потом какой из меня ученый? – не стал лицемерить Денис. – По сущности своей – воин я. Так же как и ты, и Шурка Колокол. От себя не убежишь! - Да, от себя не убежишь. – Подтвердил Лагушин, не зная, что и сказать дальше. Ситуация: молчать неудобно и сказать нечего. Кажется, Хотеев чувствовал то же самое. Но он оказался более предприимчив. - Бери ключи. Иди, отдыхай. Завтра ответственный день. Просторный, комфортный номер. Мягкая кровать и безмятежный сон. Желаю – доброй ночи! - Спасибо. Я не притязателен. Мог бы обойтись и без комфорта. - Знаю. – Уверенно ответил Денис. – Но бродячая жизнь закончилась. Привыкай к изысканности и комфорту. Хотя хорошее входит в жизнь как само собою разумеющееся, безболезненно. К нему долго привыкать не приходится. Это лишения удобств вызывают негативные эмоции. «Все-таки хороший он парень! - Снова мелькнуло в голове у Тепы. – Такого в друзьях иметь – за счастье!». И почему-то продолжил далее свои мысли в слух: - Богатые люди должны почитать за великую удачу, что могут себе позволить нанять в телохранители таких мастеров как ты и твой друг Колокол. Денис нахмурился, ища подвоха, не улавливая связи в разговоре. Лагушин поспешил разрядить обстановку: - Да не пыжься ты. Я подумал о тебе: хороший, мол, парень и боец видать отменный. Серьезно, без иронии и дураков я рад, что с тобой познакомился. Может, напьемся как- -нибудь вместе, а? - Дурак и есть дурак. – Беззлобно констатировал Денис. – Между нами: нас в телохранители не Златнова нанимала, а Совет Директоров, озабоченный фактом физического устранения «курицы, несущей золотые яйца». Этим бездельникам выгодно, чтобы Златнова стояла во главе Корпорации, потому что получают прибыль и не напрягаются. Живут как у Христа за пазухой. Они, конечно, назначили неплохую сумму за наш риск, но она, по сравнению с суммой, оплачиваемой Валерьяной просто смешна. – Неожиданно разоткровенничался Хотеев. – Твоя будущая супруга щедрый, но несколько наивный человек. Не потому что мало пережила, а потому что сама не способна на подлость, предательство. Таким чистым душой живется куда труднее, чем подлецам, приспособленцам и негодяям. А вообще, мне то же кажется, что ты хороший парень. Надеюсь: ты не обидишь ее. А она за это время сумеет справиться со своими горестями. Ее боль утихнет. Возможно: через три года ей повезет и она, встретит еще достойного человека, с которым будет счастлива. - Если бы я не знал, что ты женат, подумал: влюблен в Златнову. Ты так ее настойчиво защищаешь, что я почти влюблен в нее и начинаю даже завидовать самому себе. – Не удержался от очередного язвительного замечания Степан. - Зря, десантник, все время ерничаешь. От этого мне все время хочется врезать тебе в твою холенную рожу. А, может плюнуть на приличия и начистить тебе фейс, чтобы отбить охоту насмехаться. – Его глаза снова стали холодными, а тело угрожающе «расслабленным». - Ну, это еще поглядим, кто кому начистит фейс. Не овца безропотная перед тобой, а сам сказал: воин. - Эт, точно. – Улыбающе и примирительно похлопал по плечу Денис, ощетинившегося Лагушина. – Пора расставаться, жених, пока мы взаправду не подрались. Не хочу испортить настроение Валерьяне в такой торжественный день. До завтра. Они пожали друг другу руки как старые приятели и, наконец, расстались. Номер оказался и в самом деле огромным. Степан прогулялся по обеим комнатам. В спальне стояла кровать циклопических размеров, спать на ней одному Лагушину показалось циничным, неуместным и провокационным. Пожав плечами, закрыл «чужую» спальню. Оглядел гостиную. Она ему показалась похожей на его холостяцкую квартиру в Чертанове. По-хозяйски расположился на тепло-коричневом диване. Посидел. Прислушался. Что-то было не так. Нет, не в обстановке, не в предоставленном комфорте. В душе. Беспокойство не покидало его. Неужели он так судорожно боится жениться? Почему так тревожно неприятно? Пока он не мог разобраться со своими чувствами. Посидел несколько минут. Разделся. Подумал и зашел в спальню. Снял шелковую простынь. Взял подушку и вернулся в гостиную. Причину волнения он еще так и не понял. Но червь ажитирования подтачивал его изнутри, нарушая гармоничное равновесие. Сон не приходил. Заняться чем-либо, чтобы отвлечься было нечем. Включил телевизор. Попал на какой-то латиноамериканский сериал. Фразу, которую он услышал от одной из героинь, ударило по нервам: «Оставь ее! Ты не можешь дать ей счастья! Она справится со своим горем, но без тебя… Возможно она еще встретит свое счастье». Вот! Вот что его задело. Приблизительно тоже самое ему сказал Денис: «…через три года ей повезет и она встретит еще достойного человека, с которым будет счастлива». А он, значит, не только не достойный, но и вовсе никто. Ему дали понять: в нем нуждаются также, как… как задница в очках. Поэтому даже в брачном контракте ему отвели лишь потребительскую роль. Ха! Живи, паря, и радуйся! Наслаждайся всеми благами, какие только можно получить за деньги. Хочешь путешествий – пожалуйста! Нужны девки – нет проблем, - жена оплатит любую его прихоть! Все правильно – он только «кукла», купленная случайно, внепланово, которую и выбросить не жалко по истечению «срока годности» или по причине капризной фортуны – по ненадобности. Да, Степа, продался за «тридцать серебряников» до брака и столько же после. Лагушин – Иуда! Разница незначительная. Тот, продал Учителя, Друга, а он – продал на три года паспорт со штампом, чтобы паразитировать это время за чужой счет. А вот возьмет и все обедню им испортит. Откажется от своих привилегий, от этого безумного брака. А, что? По-прежнему будит петь на Арбате и спокойно жить как жил. В конце концов, он не обязан быть добровольной жертвой ради решения чужих проблем. Какое ему дело до них? Вот сейчас просто встать и уйти. Пусть ищут другого осла халявщика и заставляют играть в свои игры. Встал. Не ушел. В нем «кипела» и рвалась наружу злость на Златнову с ее идиотской свадебной идеей, на себя за то, что согласился участвовать в этом клоунском шоу, за то, что не хотел себе признаться: ему нравилась Лера. Он еще долго «накручивал» себя, придумывая весомые доводы, чтобы расторгнуть свое поспешное согласие на странный и невозможный брак. Пока не истощился в своих аргументах, пока усталость, наконец, ни придиванила, а голова не коснулась подушки. Неожиданно, а может быть, закономерно, пришло осознание: не хочет нарушать соглашение и вовсе не ради денег, а из-за самой женщины с зольными, такими красивыми и такими грустными глазами. Его сердце сладостно затрепетало при мысли о Валерьяне. И в него вкрадчиво и тихо «вплыла» Надежда со смутными грезами и ожиданием познания какой-то Тайны, в преддверии серьезных Перемен.
Ответ: Любовь,флирт,романы... ....С этими мыслями он так и уснул, блаженно улыбаясь, думая о той, кто завтра будет во всех официальных бумагах его женой. Спокойной ночи, Степа! Спокойной ночи, Яночка! Глава 4 В сладкие грезы, навеянные Морфеем, о прекрасной даме с удивительно мягким и обволакивающим взглядом, от которого «замирает» сердце, как в юности, ворвался оглушительный трезвон телефона. Первое желание – разбить этот раздрожитель и снова погрузиться в блаженство сладкого сновидения. «Нет меня!» - Мысленно огрызнулся и залез головой под подушку Лагушин, пытаясь отгородиться от реальности, стараясь еще удержать «нить» своего чудесного сна. Назойливая трель не умолкла. Кто же такой настырный? Сел на кровать. Поднял трубку. - Да! – Почти крикнул в динамик телефона, не скрывая раздражения. - Степа, в твоем распоряжении не более десяти-двенадцати минут на окончательно пробуждение. – Голос Дениса звучал ровно, но бодро. Он-то, кажется, пробудился уже давно. – Лиховцев со своей командой уже в пути. - Сколько сейчас времени? – С трудом «вьезжая» в действительность грядущего дня начиная с каждой минутой все яснее и быстрее соображать. - Шесть сорок. – Последовал незамедлительный ответ с другого конца провода. - А почему так рано?- Спросил Степан не потому, что еще не проснулся, а для того, чтобы потянуть время. - Для солдата рано не бывает никогда, даже, если он в отставке. А я перед своей свадьбой и вовсе глаз не сомкнул. А ты и после побудки все никак не проснешься. В общем, так, если сам немедленно из постели не вылезешь, тогда я тебя основательно «тряхну» и в ледяной душ запихаю. Понял? – Добродушно пригрозил Денис. - А это еще не факт, что у тебя получиться. – Огрызнулся Лагушин, принимая игровой тон вызова. - Ладно, боец, время бежит и его не догонишь, развлекаясь праздными байками. Да и Лиховцев где-то уже недалеко. А запущенный механизм на всю «катушку» крутиться и к церемонии уже все готово. Не хватает только новобрачных. Так, что, жених, пора бросать холостяцкие замашки и привычки, а также пустые капризы, надо срочно взрослеть, до брачной церемонии совсем немного осталось. Отключился. Степан покинул уютное, шикарное гостиничное лежбище. С удовольствие потянулся… Упал. Отжался. Хлопнул в ладоши. Снова отжался. Повторил несколько раз… Приятное напряжение славно взбодрило все мышцы. Теперь действительно проснулся. Пора в душ. Он едва успел обтереться полотенцем, как в дверь энергично забарабанили. А потом… Тёпа искренне полагал, что Денис просто пошутил, говоря о десяти минутах. Ведь главное торжество назначено только на двенадцать. Одеться (даже, если это смокинг) не так уж долго. А вот тут, упомянув о свадебном «сюртучке», вспомнил: смокинг-то остался в «Гименее». Занятый своими размышлениями, он не удосужился ответить на стук. Но это находчиво исправил Денис, не дождавшейся разрешения войти, инициативу взял на себя сам. Первым оказался в дверном проеме. Лагушин не успел, раскрыть рот поприветствовать вошедшего, как всё вокруг быстро стало меняться. Огромный номер для новобрачных, который еще вчера казался необъятным залом, буквально в считанные секунды превратился в тесное пространство, где, как говорится, уже «некуда яблоку упасть». В дверь сначала вломился сам Хотеев, за ним «вплыл» Лиховцев, за тем две массажистки (вчера его они уже прилично «помяли» своими очаровательными ручками). Но и этим количество гостей не ограничилось. В дверной проем вкатилась двухметровая вешелка на колесах, на которой висело не меньше дюжины одинаковых смокингов. Зачем столько, если вчера ему уже подобрали один? Зачем же столько опять? Не успел задать свои вопросы, а в помещение поставили еще и стеллаж с неимоверным количеством пар обуви, начищенных до зеркального блеска, и колесный «гардероб» с кипельными рубашками… И тут началось. Все закрутилось, завертелось занова. Мнение Лагушина уже никого не интересовало, как и вчера. Его, похоже, снова принимали за «манекен». С ним обращались бесцеремонно, но сосредоточенно. Массаж. Личный парикмахер. Потом его крутили, вертели, одевали, раздевали, охаживали, оглаживали, ощупывали, разглядывали… И все повторялось снова и снова. Будто вчерашних мучений оказалось недостаточно. С мужеством человека, идущего на голгофу, он все терпеливо сносил. Казалось: экзекуциям не будет конца. И только в десять пятьдесят Степан Лагушин предстал перед зеркалом «безукоризненным совершенством» по заключению мэтра Лиховцева. В одиннадцать пятнадцать наконец-то в «номере» остались только осоловевший и прибалдевший Лагушин и невозмутимый Хотеев, по-прежнему не отрываясь, листавший какой-то журнал. - Мне казалось уже: они никогда не уйдут. У меня даже ноги подкашиваться стали от дрожи. – Признался Степан. - Что, десантник, страшно стало? – Добродушно поинтересовался Денис, даже не подняв головы. – То-то! И тебя все-таки проняло. - И у тебя такое было? – Озадаченно спросил Лагушин и на его лице отчетливо «застыло» сомнением. – И желудок «скручивало». Денис хотел сначала подтрунить над новоявленном женихом, но, видя, как напряжен его подопечный, готовый в пору разорвать контракт, поспешил разрядить обстановку и не накалять ее без причины. - Расслабься, Тепа! В желудке урчит от голода, а не от страха. Сейчас закажу тебе завтрак и мир покажется снова красочным и приятным. Не удивительно, что организм начал «бунтовать». Столько времени быть предметов эксперимента Лиховцева, ни одному биологическому существу не под силу. Думаю: от его бурного творчества, пожалуй, и роботу стало бы «не по себе», - сразу после перегрузки сбои спровоцировались сами собой. - Думаешь: всему виной голод? – Недоверчиво спросил жених, кажется, ища подходящий предлог, чтобы «улизнуть» от предстоящего. - Тепа, - угрожающим тоном начал Денис, - если ты решил пойти в «отказку», не находишь, что это уже поздно? Да и не по-мужски. – Потом охранник широко улыбнулся и добавил: - А, знаешь, чтобы поднять тебе настроение, пожалуй: стоит вернуть Лиховцева со своей командой, - положительные эмоции – это как раз по их части. Упоминание о жеманном кутюрье и визажисте мгновенной вернуло Лагушина в «рабочее состояние». Снова оказаться под назойливым присмотром этого полумужчины, полуженщины желания не было ни малейшего. Глава 5 Валерьяна проснулась легко, внутри царило спокойствие и безмятежность. Ей не потребовался даже будильник и его услужливые, пронзительные трели. Она своим, добровольным пробуждением опередила его на целых двадцать минут. За предыдущие двое суток не сомкнула глаз, да и сегодняшнюю ночь спала не более четырех с половиной часов, а чувствует себя выспавшейся и бодрой. Подошла к своему спальному «трюмо» и придирчиво осмотрела свое лицо. Ни признаков усталости, ни кругов под глазами. Это приятно «лизнуло» сердце. Что ж, одной проблемой меньше. Привычно вытащила кисточку для нанесения грима и уже занесла над щекой, но в поле ее зрения попал телефон. Надо прослушать автоответчик. Она отсутствовала две недели так и не прослушала записанные звонки. Для делового человека это не допустимо. Да, Златнова, хватку теряешь и контроль над ситуацией. Хотя этой «забывчивости» можно найти достойное оправдание - две недели командировочного отсутствия, с самолета она тоже не домой направилась, а к... Борису. Воспоминание о Голышеве на мгновение омрачили ее милое лицо. Она прислушалась к себе. Какие чувства испытывает она, думая о нем?.. Странно: ни ожидаемой боли отверженности, ни сожалений, ни тем более каких-то иных теплых чувств. Неужели за семьдесят два часа сильные, искренние чувства могут исчезнуть, как следы на песке границы морского прибоя? Еще три дня назад она и представить не могла своего существования без него. Ей казалось это нелепым, невозможным, абсурдным. Она так была счастлива с ним! И в его чувствах она тоже не сомневалась. Как можно быть такой «слепой», наивной, доверчивой? Вряд ли это была случайная «холостяцкая шалость»? Наверняка не первая. Ведь время от времени чувствовала и чужой запах духов, и отдельные волосы на одежде сама снимала, а однажды видела и губную помаду на брюках рядом с молнией... Почему на всё закрывала глаза? Просто дура такая? Не приехала бы на два дня раньше, надеясь сделать приятный сюрприз возлюбленному, так и пребывала бы в неведении об истинных чувствах человека, с которым мечтала прожить долгую и счастливую жизнь. Сколько могло бы пройти времени, чтобы неприглядная правда стала очевидной? Возможно, уже после того, как у нас могли бы родиться дети. Дети. Он так упоительно нежно мечтал о детях. О наших обоюдных детях. Неужели и это было только расчетливой уловкой, чтобы понадежнее «запутать» ее в сети собственных грёз? Борис умело играл словами, подбирая ту «музыку», что созвучна настроениям и желаниям женщины. Теперь-то она понимает, что Голышев никогда не был искренен в своих «ариях», он всего лишь «пел» то, что она жаждала услышать. Да, он оказался талантливым и чутко улавливающим настроения и желания своих «пациентов». Звонков на автоответчике было много, но слушала их краем уха, больше занятая своими невесёлыми размышлениями, чем вниканием в суть сообщений. Из мира ее переживаний вывела звонкая трель, наконец-то, «проснувшегося» будильника. Половина восьмого. Через полчаса нагрянет команда «сервис обслуживания новобрачных». Пора поторопиться в ванную. Плескалась под струйками воды Златнова с наслаждением. Наверное, в прошлой жизни она была рыбой или русалкой, иначе как можно объяснить ее патологическое пристрастие к воде. ¦Кажется: будь у нее такая возможность, не вылезала бы из воды сутками. Когда-то было беззаботное, счастливое время и она все школьные каникулы проводила в Анапе, у некогда маминой школьной подруги, вышедшей замуж за анапчанина, да там так и «приросла». И у Лерки там с детства остались друзья. Правда, встречаются они совсем редко, - так как время от времени какому-нибудь южанину «приспичит» увидеть столицу. А сама она уже и забыла, когда брала отпуск. Все дела, дела и дела. Времени давно хватает только на то, чтобы на новый год или на очередное день рождение отправить открытки. А уж о том, чтобы собраться всей гурьбой, и речи не идет. Только в редких ностальгических мечтах они «собираются» вместе. Надо было пригласить всех на свою свадьбу. Хороший повод встретиться... Почему она забыла об этом? А, может быть и хорошо, что забыла. Они-то все женились по любви, по велению души и сердца, а Злотнова это делает, чтобы получить выгодный проект. Кошмар! Да ещё за первого встречного, которого буквально «отловила» на улице и купила его согласие стать мужем. Скажи кому о таком вслух, стыда не оберёшься! Муж на прокат на трехгодичное использование. Как же ты деградировала, Златнова, что такой циничный поступок стал возможен. И ведь она уже ни за что не отменит этой «петрушечной» свадьбы даже не потому, что у нее не хватит смелости (как раз хватит, если захочет), но именно потому и не захочет, что ей этот швейцарский проект чертовски нужен. Не из-за денег, а из-за редкой возможности творческой реализации задуманного. Реализовать «свое архитектурное детище» таким, как спроектировано, с использованием тех материалов, какими видятся художнику, а не из того, что есть, да ещё в упрощённом варианте, как принято в условиях российской действительности. И теперь она не откажется от фиктивного брака из-за принятых морально-этических норм. А забавно было бы появиться в ЗАГСе с этим арбатским бардом в том эпатажном виде, в каком его вчера увидела. Вот это была бы «бомба»! От представленной картины она непроизвольно фыркнула. Невеста в подвенечном платье за сто тысяч долларов, выписанное прямо из Парижа, а рядом «образина» с пышной растительностью, экзотическими косичками со скобами на концах и ряса... Кстати, Хотеев должен прислать фото Лагушина на мой КПК. Интересно увидеть, как он выглядит без своей чудовищной поросли. А, впрочем, не важно. Я помню его фундуковые глаза и этого достаточно для его узнавания. Эти глаза, насколько успела заметить Лера, имеют большой диапазон выражения чувств. Они могут быть понимающе отзывчивыми, а через мгновение - похотливо наглыми; приятно обволакивающими или нахально провоцирующими, оскорбительными. А, в общем-то, не имеет значения, как он выглядит визуально. Важно, что он согласился на этот безумный, авантюрный брак. В конце концов, брак их - всего лишь временный, фиктивный с полной регламентацией прав и обязанностей с обеих сторон. Этот брак предполагает свободу каждого из сочетающихся... Вероятно, ее размышления ещё продолжились бы, но были прерваны приходом сервис-команды по обслуживанию новобрачных. Она настроена решительно и пойдет до конца. Дай бог, и Лагушин не пойдёт на попятную. Вперед! К замужеству! Глава 6 Недавно небесные хляби разверзлись проливным дождём, прибив городскую гарь и пыль к земле, отчего воздух заметно посвежел. Но тучи, похоже, не торопились покинуть столичный небосвод, они продолжали стягиваться над городским пространством, готовя новую водную атаку на Москву. И, хотя солнце, кажется, потребовало «выходной» на территории столицы, но чтобы москвичи не сильно тосковали о нем в его отсутствие, оставило, как напоминание о себе, тепло. Неважно, что в этот июльский день временами обрушивался сильным, но коротким ливнем, все же оставался жарким. К ЗАГСу машины жениха и невесты прибыли почти одновременно, но из разных мест, а вовсе не по традиции, когда жених заезжает за невестой в родительский дом, «выкупает» её и так далее. Впрочем, эта свадьба с самого начала заявила о себе не как обычная, что уж говорить о традициях. Вчера только встретились, а уже сегодня супруги. Ну, дела! Денис открыл дверцу Степану в тот момент, когда лимузин с невестой подкатил к «крыльцу» здания с вывеской «Записи актов гражданского состояния». Выходя из чёрного «Кадилака», Лагушина удивило огромное количество народа, толпившегося неподалёку от входа. А собственно, что такого, - вступающих в брак идиотов немало, а сопровождающих их праздных зевак ещё больше. Каждый гость дождётся свою парочку и эта свора гостей, жаждавших вкусно поесть нахаляву, быстро рассосётся. Степану вдруг как-то сразу стало тревожно и неуютно. Давно он не ощущал такое, почти вытесненное из памяти, чувства опасности, до боли знакомое со времён участия в боевых операциях в Чечне и других «горячих точках» нашей необъятной родины. Такие «сигналы» страшного предчувствия не раз спасали ему жизнь под пулями в открытом бою и в засадах. Степан вопросительно взглянул на Дениса. Тот тоже опасливо просматривал прилегающий «периметр». Что-то точно было не так. Тем временем, Хотеев плотно, по всем правилам безопасности по сопровождению персоны VIP, прикрывая собой жениха, приблизились к белому шикарному «Лимузину», из которого элегантно выходила Златнова. С ее появлением на «свет божий» вся чудовищная толпа пришла в торопливое движение по направлению Валерьяны и Степана. Это народное «цунами» Лагушин успел заметить только краем глаза, потому что основное внимание поглотила Прекрасная Дама, стоящая перед ним во всем белом и воздушном, казавшаяся нереальным видением. Златнова была не меньше ошеломлена преображение экзальтированного и даже эпатажного уличного барда в Благородного Принца. Оба смотрели друг на друга очарованными глазами, и казалось: весь мир сосредоточился в их взглядах, обращённых друг на друга. Им сейчас не было никакого дела до окружающих, до предстоящий церемонии, до получения и реализации швейцарского курортного проекта и прибыл ли представитель швейцарского посольства по торговым делам... Что-то странное и непонятное происходило с мужчиной и женщиной, смотрящих в глаза друг друга. Между ними все теснее и незримо устанавливалась неведомая прочная связь, которая вряд ли подвластна прихотям человека. Это нечто мистическое и волшебное объединяло их. Они не заметили, как оказались окруженными со всех сторон, пестро разодетыми гостями. И только бурные, назойливые приветственные овации вернули будущих супругов в реальную действительность. В конце концов, за тридцать тысяч баксов пора входить в роль счастливого и благовоспитанного жениха. Договор есть договор. Степан с достоинством, изыскано поклонился, вручил «своей суженой» шикарный букет и галантно поцеловал изящную руку, обтянутую перчаткой. Вот так вот! Хотите видеть светского льва? Получите! Без проблем! За всё оплачено. Сыграть можно любую роль, лишь бы ее хорошо оплачивали. А за его парадный выход оплачено с лихвой. Лагушин развернулся вполоборота, чтобы предложить даме опереться на свою руку, и тут... Вот оно! Предчувствие. От неожиданного толчка он потерял равновесие, в падении стараясь за что-то инстинктивно зацепиться, пытался устоять на ногах. Не получилось. Запоздало сгруппировался. «Переката» не получилось, но его поймали чьи-то крепкие руки, но не удержали, так как их уже падало двое - он и сверху Денис. Одновременно с этим раздался «глухой» хлопок. Тренированное ухо война сразу определило - выстрел с глушителем на стволе. Через мгновение ситуация прояснилась. Степан упал-таки на какого-то мужика, пытающего его поймать, а на него «приземлился» Хотеев. В трёх метрах от их «кучи малы» в луже полусидела Златнова в одной туфле. Вторая без каблука небрежно валялась рядом с лужей. Денис первым подлетел к «подмокшей» невесте, помогая ей встать. Тут же рядом оказался Тёпа. - Валерьяна Дмитриевна! С вами всё в порядке? - Взволновано спросил он, внимательно осматривая ее, - Вы не ранены? - Кажется, нет. - Неуверенно ответила Златнова, поднимаясь из лужи, ухватившись сразу за две протянутые руки, заботливо предложенные и охранником, и женихом. - Ты, точно не пострадала? - Участливо переспросил Степан, искренне испугавшийся за эту такую, вдруг ставшую, родную и близкую женщину без всякого театрального пафоса. - Точно. - Успокоила всех Златнова, благодарная за такое искреннее волнение. - Разве что только мое уязвленное самолюбие. Лера обратилась к Хотееву, взяв его повыше локтя: - Денис, вы не могли бы... - И осеклась, отдёрнув руки, почувствовав липкую влажность на ладони. Она смотрела с недоумением на кровь, оставшуюся у неё на руке. Степан молча, без суеты, привычно и умело помог Хотееву снять пиджак, отодрал рукав от рубашки. Бесполезная толпа гостей зевак ахнула. Даже на первую вскидку видно: ранение мягких тканей сквозное, пустяшное. Рана чистая, значит, заживёт быстро. Пока Лагушин оказывал первую помощь пострадавшему, Златнова в одной туфле, другой ногой опиралась пальцами на асфальт и, казалось: не чувствовала в этом особого неудобства, уже вызвала Скорую и сообщила о случившимся в милицию. Она была по-деловому сосредоточена. Спокойна и очень уверена. «Какая молодец! - Отметил Лагушин. - Ни паники, ни обмороков, ни истеричного визга, не заметно и тени испуга.»
Ответ: Любовь,флирт,романы... Теперь можно оценить обстановку. Так. Денис стоял здесь, прикрывая меня. Но, судя по его прыжку и полученному ранению, он принял пулю предназначенную Лерке. Успел толкнуть ее в сторону через меня. Вот почему на меня свалился. А выстрел шёл оттуда. А где же второй охранник? Размышления Хотеева приблизительно были в том же направлении и, когда глаза обоих воинов встретились, Денис понял немой вопрос «следопыта». - Сашка рванул за стрелком. Он достанет гада. - Уверенно, без злобы заверил Хотеев. К Златной подошёл слишком лощеный, прилизанный, весь такой чистенький, в общем, чересчур респектабельный для русского человека мужчина. Он вежливо поклонился. - Госпожа Златнова, я выражаю вам своё сочувствие в связи со случившимся. - Он говорил с едва заметным акцентом. - Я изложу в своём отчете в представительстве о причинах не состоявшейся свадьбы подробно. Я обещаю свою поддержку вашей кандидатуры, но сейчас меня ждут дела. Извините, госпожа Златнова. Он готов был откланяться. - Конечно, господин Жуафрер, если вы торопитесь, - Лерка была сама любезность и очарование, - я не смею вас задерживать, хотя вы один из самых почетных моих гостей. Но деда есть дела. - Она изящным жестом пригласила приблизиться своему жениху, Степан не заставил себя долго ждать и встал рядом, а невеста его тут же взяла под руку. - Но мы, со Степаном Сергеевичем, - её взгляд был так многообещающ и интригующ, что внутри у Тёпы сладкая волна надежды разлилась внутри, - больше не намерены откладывать наш брак на неопределенный срок. Мой помощник уже договорился всего лишь о переносе официальной церемонии на полчаса позже. - Вы намерены зарегистрировать брак в таком виде? - Швейцарский представитель всемирно торгового центра явно не поверил в намерения двух ненормальных, учитывая внешний вид обоих. Жених и невеста осмотрели друг друга. Да, видок тот еще. У Степана надорван правый рукав смокинга, верхняя пуговица оторвана, костюм потерял свою первоначальную безупречность. Ботинки само собой перестали блестеть, к тому же на них остался «след» от туфель Дениса. На руках кровь раненого охранника. Невеста выглядела не менее плачевно. Некогда ослепительное белое платье с левого бока и большую часть сзади приобрело желтовато-коричневый оттенок, нижняя часть фаты тоже, которая небрежно на голове сместилась набок. В одной туфле. На другой ноге, остававшейся до сих пор необутой, на колготах от мыска и выше вытянулись несколько «стрел». Степан сразу заметил каким растерянным стало лицо Леры. Её действительно шокировало то, что она увидела. Боясь ее решения, Лагушин взял инициативу в свои руки. Он ловко и легко подхватил на руки Златнову, удачно «свернув» всю великолепную пышность под нее, будто всю жизнь только и носил на руках женщин в пышных бальных танцах. - В конце концов, не одежда собирается вступать в законный брак, а люди. - Резонно заметил он. - Одежда не главное в предстоящей церемонии, важнее чувства сочетающихся. А мы так уверены в своих чувствах, - он так проникновенно и страстно посмотрел на «ношу», возлежащую в его крепких объятьях, что вряд ли у окружающих возникли бы сомнения в искренности сказанного, - что нам важна не форма, а содержание. Верно, любимая? Обескураженный услышанным, швейцарский подданный лишился дара речи окончательно. Да, у него за шесть лет работы в этой дикой стране уже давно сложилось вполне устойчивое убеждение о неадекватном как мышлении, так и поведении россиян. Россия - страна ненормальных, странных, мало доступная понимания цивилизованными европейскими народами. Ненормальность - это безусловно признак оригинальности, но это признак целой нации (!). И, вообще, должны же существовать какие-то разумные пределы этой «национальной ненормальности», а не переходить в беспредельное массовое сумасшествие. «Мыльную оперу» прервали серены сначала доблестной милиции, а затем и Скорой. Несмотря на то, что рана Хотеева действительно не вызывала серьёзных опасений и к тому же «первая помощь» оказана по всем правилам, его все же отвезли в госпиталь после, конечно, предварительной беседы с представителями правоохранительных органов. Ещё до того, как уехала «Скорая», к месту недавно развернувшихся событий, Колокол-таки «повязал» снайпера и с рук на руки сдал оперативной группе вместе с вещественным доказательством - орудием преступления - пневматической винтовкой с глушителем. Вскоре вернулся Павел Константинович, помощник Златновой по связям с общественностью и возвестил: «через семь минут начало церемонии регистрации брака». Александр Колокол - верный рыцарь, ангел хранитель, усердный паж он вспомнил о серебристых босоножках, находящихся в машине, купленные еще до отъезда Златновой в командировку так и «забытых» с тех времен. В общем, невесту обули, жениха одели в смокинг с плеча одного из гостей... В конце концов, общими усилиями и стараниями новобрачных привели в относительный порядок. Хорошо, что лауреат всяких там конкурсов - Иннокентий Лиховцев не видел, как его рукотворное «безукоризненное совершенство» утратило тот лоск, шарм, изысканность, которые он придал Лагушину всего каких-нибудь пару часов назад. Вот кого бы «кондратий хватил». Да, очевидцам этой матримониальной церемонии, надолго запомнится эта свадьба. Ещё долго будут обсуждать её подробности и каждый раз события будут приобретать новые ракурсы, и чего греха таить - новые нюансы. Все будет зависеть от воображения рассказчика. В общем, после официальной части Златнова пригласила всех присутствующих за свадебный стол в ресторан «Националь». Правда, «в связи со сложившимися обстоятельствами, молодожёны просят прощение за их отсутствие на торжестве.» Причина, конечно же, была уважительная, учитывая «пережитый шок по поводу выстрела и ранение охранника». Все понимающе покивали головами, посочувствовали, поздравили и с чистой совестью отправились «переживать» в ресторан. В конце концов, за всё уплачено. Не пропадать же кулинарным шедеврам, ждущим своей дегустации. Глава 7 Лагушин поразился той выдержке и самообладанию, каким обладала Златнова. В нее стреляли, она это восприняла, как обычное, заурядное явление. И держится молодцом, - ни обмороков, ни визга, ни паники. После случившегося, первая вызвала и скорую помощь, сама позвонила в милицию. Спокойно отреагировала на испорченное свадебное платье, сломанные туфли. Впрочем, у нее есть цель. Ради нее она даже замуж вышла за «первого встречного» лишь бы не потерять контракт. Цель оправдывает средства. Наверное, для нее хорошо, что события развернулись так. Всё причина, чтобы не пришлось переигрывать перед гостями, изображая из себя «счастливую невесту». Может, даже она лично и наняла этого горе-киллера, чтобы быстрее сбежать от своих гостей. Ведь кто-нибудь мог бы и заметить, что вся эта пышная свадьба, всего лишь бездарная клоунада, разыгранная для одного человека - для какого-то швейцарца, чтобы мог подтвердить о состоявшемся юридически узаконенном браке. И как Лагушин «проглотил» блестящий «крючок» и доволен? Думал: сам рыбак, а оказался уловом для чужой ухи. Почему не отказался? Неужели его так сильно прильстили эти тридцать тысяч баксов? Раньше за собой такой алчности не замечал. Продался за «тридцать серебренников»! Продался в угоду чьих-то тщеславных планов, согласился стать игрушкой в руках капризной, взбалмашной и совершенно бесчувственной, холодной и бездушной «пустышки», вообразившей себя центром Вселенной, вокруг которого всё крутится. У нее вместо мозгов одни деньги, прибыли, выгодные проекты. Сам виноват, - решил поиграть в поддавки! Вот и поиграл. Все надеялся: вот-вот скажет: «Ладно, парень, ты достойный партнёр с прекрасным чувством юмора. Игра закончена. Это всего лишь была шутка.» После чего они бы вместе где-нибудь поужинали, посмеялись над случившимся, а потом... Что потом? Размечтался, как безусый юнец! Всё на романтику тянет! А уж давно не мальчик. Реальностью пора жить, а не витать где-то там, в заоблочной дали, в несуществующих идеальных плоскостях. Сам видишь, до чего тебя довела твоя глупая идеалистичность и излишняя бравада, замешанная на неуместной самоуверенности. Куплен. Женат. Забыт. Вот тебе и шутка! Вообще-то, Степан ворчал не от злобы, а скорей из-за вредности характера. Он не хотел признать очевидное: на самом деле он не только не ждал развязки в виде розыгрыша, он боялся, что сделанное ему предложение, на самом деле окажется только шуткой. Лагушин не знал почему, но сероглазая «штучка» «запала» ему на сердце, как только он заметил ее на Арбате. В глубине души он знал: если бы она не заговорила бы с ним, он сам пошёл бы за ней и нашёл бы способ познакомиться с ней. Ведь бывает же так, видишь человека и уже точно знаешь: ваши судьбы «связаны». Хорошим ли, плохим, но «связаны» и встреча была предопределена свыше. Иначе, как объяснить, что ежедневно на нашем пути встречаются тысячи или даже десятки тысяч разных людей, а из огромного потока «человеческого океана» мы «выделяем» не многих и ещё меньше способны запомнить их или что-то связанное с ними. Нет, то, что Златнова появилась на территории его «рабочего места» не случайность. Но обида, «задевшая» его сердца, не становилась меньше. Её пренебрежение, вот так, сидящей к нему в полоборота, и отвернувшись от него к окну, смотрела куда-то сосредоточено и даже с интересом. Наверное, уже вся в мечтах и планах в Швейцарии. Что ей до него? Он украдкой взглянул на нее и... Увидел, как она тщетно пыталась «проглотить ком». Она мужественно старалась сдерживать себя. Это была настоящая борьба сильной женщины и сложившихся обстоятельств. У Лагушина «сжалось» сердце. Он готов его вырвать, лишь бы «снять» её боль, с которой она так упорно боролась в одиночку. А он... Вот он-то и есть настоящий бесчувственный чурбан, эгоистично обвинявший ее в бессердечьи. Её такую хрупкую и ранимую. Степан хотел защитить ее, что-то сделать, чтобы заглушить ее боль, как-то утешить. Он не знал как ей помочь. Пока сознание искало выход, руки оказались мудрее и проворнее разума. Рука мягко легла на ее плечо и он бережно притянул ее к себе. Её тело не сопротивлялось. Их взгляды встретились. Зольные, широко по-детски открытые глаза были полны, едва сдерживаемых слёз. Достаточно оказалось незначительного движения, чтобы соляной поток «выплеснулся» наружу. Он заботливо и осторожно вытер этот предательски выкатившийся поток и ещё плотнее прижал Леру к себе. Так они, обнявшись и доехали до большого и красивого особняка - она беззвучно «рыдая» на его плече, а он также молча «утешая» её. В этой тишине они не чувствовали неловкости и смущения и, несмотря на всю скоротечность событий, они чувствовали нужность друг другу и странную «родственность» душ. И даже в затянувшемся молчании было ощущение обоюдного, полного понимания друг друга. Их переживания, сомнения, надежды будто перемешались в «горниле» чувств, связавших их одной судьбой. Наконец машина остановилась и гармония единения и понимания разрушилась. Валерьяна, словно опомнившись и испугавшись своей слабости, быстро, почти в одно мгновение, «взяла себя в руки» и снова стала расчетливо-холодной бизнесменшей, сильной и неприступной женщиной, способной решать свои проблемы без посторонней помощи. Она решительно отстранилась от Лагушина. Энергично вытерла остатки слез. - Извините, Степан Сергеевич, за сырость, разведенную на вашем плече. Спасибо за поддержку и терпение. За причиненные неудобства я компенсирую вам за ваше участие. А сейчас, простите, мне надо ещё кое-что уладить. Саша проводит вас в отведенные вам комнаты. Если, что-то не понравится, внесите свои коррективы, вам все предоставят и изменят в соответствии с вашими пожеланиями. Она не дала ему возможности вставить хоть слово. Не стала даже слушать, что обо всем он думает. Колокол открыл ей дверцу и она даже не оглянулась вошла во внутрь дома, на ходу давая какие-то указания или распоряжения. У Лагушина всё «закипело» внутри, когда он услышал: «...за причиненные неудобства вам компенсируется...» Что позволяет себе эта богатенькая дамочка? Ей не приходит в голову, что люди могут посочувствовать бескорыстно, по велению души? Или каждый судит по себе? Её великодушие можно купить и она уверена, что и остальные проявляют заботу о других только за деньги? Но не все же такие расчетливые! Наверное, молчаливое «справедливое негодование» могло бы «выплеснуться» в громко озвученный протест или, вообще, безумный «бунт на корабле», если бы невозмутимый, но бесстрашный и очень опасный (а в этом Лагушин не сомневался) Александр Колокол не предложил пройти в дом. В конце концов, что он возмущается? Он добровольно подписал брачный контракт. А в нем не указан пункт, где оговаривается его право требовать к себе больше внимания, чем ему оказывали. Особого внимания. Степа и забыл, что он теперь только Кукла с гарантийным трехгодичным сроком эксплуатации. Привыкай, Тепа, к своему новому статусу - мужа, купленного «за тридцать серебренников», с главной репликой: «Чего, изволите?» Глава 8 Только сейчас, входя в дом, Валерьяна до конца осознала случившееся. И он вновь вернулся. Чудовище, от которого она с такими мучительными усилиями пыталась избавиться. Изгнать. Забыть. И поверила ведь, что ей это удалось. А он вернулся. Вернулся! Вернулся и, как гигантский спрут своими противными, омерзительными щупальцами «обвил» все тело, сдавливая всё туже и туже, «затягивая» в мрачную, леденящую душу пучину. Он вернулся. Имя ему - страх. Он, как яд, проникает в организм и по мере своего продвижения, отравляет каждую клеточку, парализуя её. С каждым мгновением в ней всё больше накапливается токсинов, пока окончательно не исчезнет последняя «капля» надежды на «очищение». Страх! Его не смыть водой, как грязь. Не выбросить в мусорное ведро. Не отогнать, как надоевшую муху. Не указать на дверь, как неприятному гостю. Не сжечь в огне, как испорченный документ. Не стереть ластиком, как случайно проведенную лишнюю линию. Не отделить, как орех от скорлупы. Не скосить, как, излишне вырасшую, газонную траву. Он не расстает, как снег под лучами горячего солнца. Страх! Страх!! Страх!!! Его плотность и вязкость не отпускают, не дают освободиться от него. Трудно дышать. Невозможно «стряхнуть» мучительное, липкое, изнуряющее чувство. Златнова с трудом дошла до дивана, устало плюхнулась на него в своем свадебном платье на колени. «Свернулась» в «клубок». Натянула на себя плед до самого подбородка. Её трясло. Почему её хотят убить? Кто за этим стоит? Она устала вздрагивать от малейшего шелеста, не то, что стука. Да, она хочет жить и воплощать свои архитектурные планы в реальность. Ей хочется (и она умеет это делать!) преображать пространство. Она привносит в жизнь людей комфорт и красоту. И за это её хотят убить? Разве это справедливо? Ей всего двадцать девять лет! Она никому не желает зла! Не плетёт интриг за чьей-либо спиной. Подкупом не отбирает и не перехватывает чужие заказы. Она даже налоги платит по закону, не утаивая доходы. Почему не оставят её просто в покое? Ей не так уж много и надо! Или много? Она хотела любви. Любить и быть любимой. Не получилось. У нее осталась только работа. А не будет её, она вообще зачахнет... Неужели она рождена для того, чтобы только терять? Любовь? Любимого? Веру в справедливость? Покой? Может, лучше бы её убили? Ещё тогда, два года назад. Может быть ей суждено умереть молодой. Может, с её исчезновением мир станет лучше? Одно покушение еще можно принять за случайность. Но три! Три, не считая похищения, это уже закономерность. Ей было холодно. Одиноко. Страшено. И всё же, какие бы суровые испытания не выпадали на долю человека, какими душевными муками и сомнениями не терзался, его физическому телу требуется отдых. В конце концов, усталость и нервное напряжение как-то незаметно сознание «переместилось» из болезненной реальности в мир грёз. Но сны были тревожными и беспокойными, где Златнову подстерегали смертельные опасности - то фантастически ужасные чудовища, лязгающие огромными зубами, то вампиры, жаждущие ее крови, то гнусные маньяки, покушающиеся на её жизнь, то фанатичные сектанты, выбравшие её для жертвоприношения. Ей страшно. Её преследуют, истязают... И вдруг появился он, её спаситель и защитник, безупречный рыцарь. Уверенный и бесстрашный. Рядом с ним стало спокойно и безопасно. Он взял её за руку и повёл из мрачного, страшного мира к Свету, Солнцу, Счастью. И ей теперь всё равно где быть, лишь бы рядом с могучим, несгибаемым воином. Лера всё время пытается увидеть лицо своего спасителя, но густой, плотный мрак не позволяет сделать этого. Она почти ничего не видит, а он уверенно движется вперед, неизвестно как находя единственно правильную дорогу. Его ничто и никто не может остановить. Он сильнее даже обстоятельств. Ему как-то удаётся непреодолимое, как кажется, препятствие обернуть на благо. - Кто ты, славный богатырь? Как зовут тебя? И как отблагодарить тебя? - Благоговейно вопрошает Яна. А молодец молчит и только неустанно идет вперед. Наконец, развиднелось и воин повернулся к ней лицом. А не молодец это вовсе. Зверь лохматый, да страшный. У Валерьяны мороз по коже. Ноги отнимаются от ужаса. А он смотрит на нее печальными, орехового цвета глазами и вздыхает. - Вижу: напугал тебя, извини. Там Свет. Там безопасно. Иди. Ищи свое счастье. – А сам понуро отворачивается и собирается уйти. - Постой! - Останавливает его Валерьяна. - Не уходи! Ей боязно, но только сердце почему-то сильно бьётся и не желает расстаться с полузверем, получеловеком. Она и сама не заметила, как припала к его груди, а его руки обняли ее. И так ей хорошо, приятно стало от его «лапистых» прикосновений. - Не уходи! - Снова попросила она, не веря собственным ушам. Что с ней случилось? Бежать хочется от этого «страшилы», а сил и желания нет отпустить его. Он словно магнит держит его. - Если ты не можешь со мной пойти, хочешь, я с тобой останусь? Нет, не она всё это говорит. Непутёвое сердце своевольничает, конфликтуя с разумом. А вот душа неожиданно союзницей стало, абсолютно согласной с «глупым» миакардом. Не ведая, что творит, потянулась к его губам, не в силах преодолеть то мощное притяжение, исходящее от странного существа, источающего невозможное обаяние. Каким же сладким оказался поцелуй! По телу прокатилась волна истомы и наслаждения и она ещё теснее прижалась к его сильному и манящему телу. Сквозь туман упоительного поцелуя, её сознание отметило: обнимают её вовсе не лапы зверя, сильные и в тоже время ласковые человеческие руки. Валерьяна не без сожаления, но с нескрываемым любопытством чуть отстранилась и... Перед ней стоял красивый, с гладко выбритым лицом... Степан. Чары сна рассеялись. Валерьяна осмотрелась. Она по-прежнему лежала на диване, накрывшись пледом. Это был всего лишь сон. Её чувства «смешались». Ей трудно оказалось определить: разочаровало её или обрадовало, что пригрезевшееся было только сном. Большинство сновидений забываются сразу же после пробуждения, но этот в мельчайших деталях остался в памяти. - Сте-пааан. - В слух и как-то это само собой получилось нараспев, имя показалось таким красивым. Невольная улыбка тронула ее губы, а сердце радостно всколыхнулось. Вспомнился и вчерашний поцелуй у нотариуса, и сегодняшнее объятие в машине, когда она была почти на грани истерики. Он так естественно, так по доброму притянул к себе, молча, но заботливо вытер её слезы. Его неожиданное внимание и понимающая непринужденность не только успокаивающе подействовали на неё, но и как просто женщине были приятны. Его органичная, не напускная уверенность, порядочность, надежность дали ей ощущение защищённости и безопасности рядом с ним. Она уже и вспомнить не могла, когда ей было так же хорошо, спокойно, умиротворенно. Ненавязчивая забота и надежное плечо друга - это то, что ей так всегда не хватало. Реалии бизнеса приучили ее быть сильной, самостоятельной, становиться порой жесткой и непримиримой, готовой в любой момент постоять за себя и надеяться только на себя. Чувствовать себя ответственной за всё. Она смиренно несла свой «крест» и не задумывалась над обременительностью своей ноши. А вот рядом со Степаном впервые почувствовала себя обычной нормальной женщиной, которой вовсе не надо «рваться из жил» и доказывать свою состоятельность и проявлять чудеса мужественности и характер «железной леди». Ей даже хотелось быть слабой, женственной, нежной (в общем, самой собой) и, чего греха таить, кокетливой. Рядом с ним эти качества не казались излишними, неуместным. Важно другое: рядом с Лагушиным безопасно и любой чувствует себя защищенным. Такой парень и сам не подведет, не предаст, не бросит, не подставит. Степан из тех, на кого всегда и во всем положиться можно. Спотыкнешься - поддержит, нет сил идти - плечо подставит, тяжело на душе - в жилетку ему плакаться спешат.
Ответ: Любовь,флирт,романы... Златнова снова улыбнулась. Заработал факс, отвлекая ее от приятных мыслей. Подошла. Последнее сообщение пришло от юриста... Это может подождать. Оказалось, что этот документ был не единственным. Что это? И улыбка снова появилась на ее лице. Перед ней две фотографии, присланные ещё вчера Хотеевым из «Гименея», которые она вчера от нервного напряжения или просто усталости, пропустила. Ряса. Борода в мелких косичках со скобами, густая «мохнатость» вместо лица. Степан. На другой фотографии красивый, с открытым, чисто выбритым лицом, обаятельный мужчина в безупречном смокинге. Не мужчина, а секс-символ. Степан. Этот воин-герой ее муж. А вот свадебного праздника не получилось. Несправедливо. Неважно, что их брак фиктивен, хороший ужин им не помешает. Обоюдная трапеза - хороший повод пообщаться с милым и обаятельным парнем. Сделала соответствующие распоряжения. А теперь следует переодеться. Глава 9 В гардеробной долго пересматривала содержимое. Хотелось чего-то особенного, учитывая значимость данного события. Нарядов было много и для самых разнообразных случаев, но такого, чтобы соответствовало и событию, а главное - ее настроению. Выходя из машины, она несколько «перегнула палку», посулив деньги за его сочувствие. Степан был искренне возмущен. И есть за что. Она извинится, конечно, но хочется, чтобы ещё до того как она произнесет слова, её внешность и одежда уже подготовили его восприятие на положительную волну. Ей очень хотелось произвести не просто приятное впечатление, хотелось понравиться. Наверное, как она считала, это каприз или синдром комплекса неполноценности недавно «отвергнутой» женщины. Ещё вчера она испытывала и разочарование, и гнетущее чувство ненужности, и незванную обиду... А сегодня радуется, что замуж не за Голышева вышла, а за Лагушина. Странная и непредсказуемая эта штука - жизнь. Причудливы и неисповедимы ее неожиданные повороты. А, может быть, именно это и называется Судьбой? И случается в жизни так, как должно случиться. Не так как планируем, желаем, стремимся. Наверное, есть все же нечто такое могущественное, что удерживает над пропастью безрассудного человека от неверного и трагического шага. Ну, вот какой-то фатализм! А как же то правило, что Валерьяна провозгласила и приняла для себя, как эталон жизненного кредо - жизнь такова, какой ее делает человек сам, по собственному усмотрению, согласно с его жизненной позицией, мировоззрением и принципами, которые он исповедует? Наконец, ей попалось то, что, что уже более получаса искала. Да, это то, что доктор прописал. В прошлом году на всемирном аукционе в Париже она купила это платье. Не думала, что когда-нибудь воспользуется им. Ведь приобрела его только из-за того, что ничего не купить было невозможно, чтобы не сочли за скряжничество и дурной тон. Да, иногда, чтобы поддержать репутацию, необходимо делать странные вещи. Как, например, покупка этого дорогого, эксклюзивного платья. И тогда казалось: никогда не востребуется. Лера покрутилась у большого зеркала. А платье и в самом деле шикарное. Шифоновое. Цвета слоновой кости. Открытая спина. Спереди глубокий вырез. На груди пышная, но не вульгарная драпировка, очень выгодно репрезентируя грудь, плавно подчеркивая талию, от бедра свободно ниспадающее до щиколок, а при ходьбе весьма пикантно открывая левую ногу до дразняще угрожающего откровения. Платье ниспадало по фигуре опасно сексуально. Но ей нравилась эта откровенная собственная соблазнительность и неожиданная, неизвестно откуда появившаяся, смелость и раскованность. Она тщательно подбирала и косметику. Дважды все «смывала» пока не нашла то, что удовлетворило ее запросы. Она создала противоречивый образ - странный симбиоз роковой женщины и «ангела» во плоти. Златнова с интересом всматривалась в отражение напротив. Знакомо-незнакомая женщина тщательно «осматривала» ее. Соблазнительная, но застенчивая. Смелая и раскованная, но женственно-нежная. Притягательно-сексуальная и девственно наивная. «Это всего лишь игра!» - В который раз Лера повторила для себя, боясь признаться себе в желании просто быть счастливой и быть желанной. Сказать легко «просто», а в жизни «просто» ничего не бывает. И как это «просто» достается с трудом, муками, порой нервным напряжением. А «быть счастливой» вовсе не «просто». Ещё два дня назад она, Златнова, пребывала в состоянии эйфорийного счастья, казавшееся ей реальным, незыблемым, прочным и вечным. Её мысли, желания, планы связывались с Голышевым и казались такими доступными и простыми житейскими радостями. А жизнь внесла свои коррективы, преподнося жестокие сюрпризы, ведя в непредсказуемом направлении с неожиданной развязкой. Ещё вчера не знала о существовании Лагушина, а уже сегодня по всем юридическим канонам состоит в законном браке. Или несколько часов назад в нее стреляли, отчего от страха душа «ушла в пятки» и она почти «билась» в истеричном припадке. А сейчас все помыслы направлены на то, чтобы понравиться Степану. Что с ней происходит? Что она делает? Зачем? Неужели весь этот маскарад - всплеск комплекса неполноценности в осознании собственной ненужности, обиды брошенной женщины? Или психологическая компенсация за страх обреченности на одиночество? Валерьяна с отвращением посмотрела на отражение в зеркале. Оттуда смотрела самодовольная, вульгарная, эгоистичная, экзальтированная идиотка. Тошно! Тыльной стороной ладони грубо размазала весь макияж по всему лицу. Вылезла из платья и отправилась в душ. Мысли вдруг «разбежались», «спутались», разум стремился собрать сначала все в кучу, потом «профильтровать» и, наконец, понять себя, прежде всего себя, а потом с осознанием «въехать» и оценить происходящее. Валерьяна за свою почти тридцатилетнюю жизнь ни разу не помнила, чтобы в ней так неожиданно бурно смешивались столь мучительные, несвойственные её характеру, противоречия. Спокойная и рассудительная, всегда четко формулирующая цели и без суеты, решающая задачи и проблемы по мере их возникновения. Аккуратность, конкретность и, конечно же, обязательность - залог стабильности и материального благополучия. Что же случилось теперь? Разум «терзается» в поисках идеальных и правильных категорий, а сердце и душа «блуждают» в облаках романтики и в топких болотах авантюризма. Она не может объяснить - почему так настырно ей хочется нравиться Лагушину и в то же время вся её сущность боится этого. Её неудержимо, и как бы не звучало пресловуто и банально, словно магнит притягивает железо, так и её тянет к нему, и тут же что-то неведомое заставляет бежать от него безоглядно. Как привести свои чувства в гармоничное состояние? Где взять сил на противостояние соблазну? Как обуздать «хочу» и примириться с «невозможно»? Златнова стояла под душем в надежде, что вода принесет ей не только телесное очищение, но очищение и просветление души. Чуда не произошло. Сомнения не растворились. Вожделенный покой не снизошёл. Между разумом и чувствами гармония не восторжествовала. Зато голод чувствительно и настойчиво напомнил о себе. Что ж, философия философией, «а кушать хочется всегда». Лера в раздумьях перед зеркалом сидела недолго. Привычно и быстро нанесла едва заметный макияж, высушила волосы, придав им легкую, но продуманную, небрежность. Ещё меньше пребывала в сомнениях об одеянии. Французский «трофей» модельерного искусства всё же одела... Первый семейный ужин не стоит делать заурядным. Пусть брак у них фиктивный, но ужин должен быть праздничным. Глава 10 Выделенные ему апартаменты оказались ещё больше, чем в отеле «Marriot» в номере для новобрачных. Да уж! Хоромы-таки царские! А точнее, как в американских сериалах. Огромная гостиная (у него вся чертановская квартира общей площадью меньше) с аристократическим интерьером в терракотово-зеленом цвете с мягкими диванами, креслами и плазменным телевизором с метровым экраном. Всё стильно. Дорого. Ненавязчиво. Надо же, даже его гитара заботливо помещена в кресло, а на прозрачном столе лежит его каска. Справа дверь. Ого! Целая студия! Рояль! Класс! Хоть сейчас открывай подпольную фабрику по «штамповке» контрабандных музыкальных и видио дисков или салон радиовещательного канала. Вот это да! Было бы не такое скверное, похоронное настроение, он бы лично опробовал всю аппаратуру, и наверняка не удержался бы «пробежаться» по клавишам шикарного инструмента. Но не сейчас, когда все в нем «кипит» от общения с этой безбашенной куклой, у которой вместо мозгов одни зеленые купюры от безумных проектов, а вместо сердца автоматический калькулятор с выдачей готового анализы - выгодно-невыгодно, «где какая рыба и почем?» Не душа «с возвышенными категориями», а коммерческий директор с девизом: «я заплачу!» А ведь с виду вполне приличный, нормальный человек. Как обманчива внешность! За внешней, кроткой оболочкой ангела кроется дьявольская сущность «купи-продам». И эта женщина моя жена! Впрочем, жена на прокат. Нет, это ты, Степан Лагушин, муж на прокат! Да, ещё с точным сроком эксплуатации в три года. А потом вышвырнут за ненадобностью. Правда, с выплатой компенсацией за «потертости». Тридцать серебряников «до» и столько же «после». Закрыл дверь. Вошёл в другую. Спальня. Довольно уютно. Но такой комфорт слаще, если разделить его с кем-то дорогим и близким. Воображение легко «реализовало» вожделённое желание. Очнись, Лагушин! И не забывай своего места! Ты всего лишь игрушка, купленная к приуроченному празднику капризов избалованной торгашки, привыкшей получать чего захочется любой ценой. Неудивительно, что её жених сбежал, что называется, из-под венца. А кто бы не сбежал от такой? Ты и не сбежал! Была бы она нормальная, о такой ведь не только мечтал, за счастье считал жить с такой «до самой старости». Сщаас! Опять тебя «заносит» в облака в «реальность невозможного». И почему ты не встретилась мне как обычная девчонка на какой-нибудь заурядной тусовке. Мы бы поладили. Я был бы не самым плохим мужем и... Отцом. Могли бы жить дружной семьей. Вечерами собирались за ужином, рассказывали о событиях прошедшего дня, строили совместные планы на завтрашний день или на ближайшее будущее... Лагушин сидел на полу, обняв колени в отведенной ему спальне, и так ему грустно, а главное невозможно одиноко было в этом «уютном пространстве» чужого, огромного дома. И рядом не было никого, с кем не только можно разделить одиночество, но хотя бы поговорить, пусть не по душам, а так ради самого разговора, чтобы слышать чей-то голос. Денис наверняка не отказал ему в пяти-десяти минутах общения. Денис! А ведь он так и не узнал, как себя чувствует Хотеев. Надо позвонить ему. Где же визитка?.. А, вот она. Гудок дозвона. Каким долгим он оказался в ожидании. - Хотеев на проводе. - Рад слышать это, хотя и странно, - телефоны-то беспроводные. - Стёпа, ты что ли? - Не долго гадал. Это я. А как твоя рана? - Да, нормально все. Ты и сам всё видел - рана чистая, пуля прошла на вылет, не задев кость. Хотели до утра подержать, но я настоял, чтоб отпустили... Жаль, что так получилось. Надеюсь: больше ничем не омрачили праздник? «Какой праздник? - Хотел выпалить Лагушин. - Мало того, что брак сам по себе липовый, даже ужин и тот оказался в голодном воображении, дом настоящей тюрьмой, а его апартаменты и вовсе камерой-одиночкой.» Хотел. Хотел, но ничего такого в слух не повторил. - Событие, в котором мы участвовали, вряд ли можно назвать праздником. Это всего лишь взаимовыгодное соглашение. А пышно отмечать деловой договор несколько кощунственно. - Значит, всё-таки всё сорвалось. - Сделал заключение Денис и в его голосе прозвучало искреннее сожаление. Потом торопливо спросил, с волнением и какой-то уж по-братски заботливо: - А как Валерьяна? С ней всё в порядке? «Да, что с ней будет? - Чуть не сорвался «крик души» с его губ со злостью, что «бурлила» в нем. - Это не женщина, а бездушный финансист, у которой вместо сердца бесстрастный калькулятор!». Но и это Степа молча «проглотил», лишь уклончиво ответил: - Кажется в порядке. - Слава богу! - С облегчением выдохнул охранник. Похоже, он свои служебные обязанности принимал, ну, очень близко к сердцу. Его усердие неприятно отозвалось в его и без того разбереденном сердце. - Стёпа, ты уж позаботься о ней. Ладно? - В его просьбе было столько чувств, что в Лагушине «вспыхнула», неизвестно откуда взявшаяся, неоправданная ревность. - Она очень ранима, хотя и старается выглядеть сильной, независимой. Она по-детски боится выглядеть слабой. На самом деле ей очень нужна твоя помощь и поддержка. Будь с ней рядом и дай ей почувствовать, что на тебя она может расчитывать. - По-моему, у неё есть более близкий утешитель и надёжный телохранитель, которому она доверяет абсолютно. - Ты имеешь кого-то конкретно? - Удивленно спросил Денис, не понимая о ком идёт речь. Или претворился, что не понимает? - Не делай из меня дурака! - Не скрывая раздражения, крикнул в трубку Стёпа. - Сам говорил о чувствах ее «тени» Колоколе. - Из тебя и дурака делать не надо! Ты и так полный, законченный дурак! Хоть Колокол искренне любит Златнову и ради неё готов на самое невероятное, но у него нет ни малейшей надежды быть ей ближе, чем есть сейчас. Для нее он просто надежный охранник, которому она платит деньги за его риск и обязанности. И больше ему ничего не светит. Понял? - Мне она тоже платит, - ехидно вставил свое замечание Степа, - за роль мужа и не забывает напоминать, что это только роль фиктивного мужа. Я для нее только купленная игрушка! Денис рассмеялся и Лагушину послышалось «до слез». А отсмеявшись, совершенно серьезно сказал: - Тепа! Кажется, ты «ослеп» и потерял хватку. Тебе нравится Валерьяна. Не отрицай, я же вижу! Так действуй! Не поверю, чтобы тебе было бы трудно стать для женщины нечто большим, чем только «купленной игрушкой». Только предупреждаю: если для тебя только очередное развлечение, то лучше пусть отношения останутся, как есть. Но, если твой интерес всерьёз, то сделай её счастливой. И флаг тебе в руки! - Ты серьёзно считаешь, что у меня есть шанс? - С надеждой переспросил Стёпа. - Всё зависит от того, какие у тебя намерения. Если ради изгнания только скуки, то шансов нет. У Леры сильно развито чутье на ложь, а сейчас вообще обострено, в связи с предательством Голышева. А, если твой интерес не праздный, у тебя все может получиться. - С чего такая уверенность? - Неуверенно спросил новоиспечённый супруг. - Не говори, что ты не заметил, как она на тебя смотрит. Даже вчера, когда ты выглядел так неприглядно. Когда она обратила на тебя внимание, я, признаюсь, был уверен, что ты останешься «за бортом», - уж очень экзотическая внешность у тебя была. А она каким-то образом за такой густой «мохнатостью» разглядела в тебе нечто особенное. Не обижай ее, Лагушин. - Вдруг без всякого перехода потребовал Денис. - Она слишком хрупка и по жизни ей необходимо опираться на кого-то сильного, надежного, доброго, понимающего, тонко чувствующего. В общем, такого как ты. Лагушину было приятно услышать в свой адрес столь приятный отзыв. Тем более что во многом Хотеев прав, примерно у Степана похожее представление о самом себе и сложившееся впечатление о Яне. Он чувствовал, как их обоих притягивает к друг другу какой-то неведомой, но очень мощной силой. И именно это чудесное, неожиданно стремительное притяжение, кажется, пугало их обоих. А события, в круговорот которых они попали, сменялись ещё быстрее, к ним не то, что привыкнуть, едва поспеваешь адаптироваться и то с опозданием. И в данном случае неважно: сами ли эти события создали или это сверхъестественное провидение. Поговорив с Денисом, новоявленный муж приободрился. В конце концов, он ей муж и имеет полное право (если уж не спать с законной супругой то) видеть ее в любое время. Пусть сама на правах хозяйки покажет ему дом и они вместе заглянут во все его «закаулки», чтобы он знал, где хранятся все «скелеты по шкафам». Вот возьмёт и под предлогом знакомства дома, «заглянет и к ней на огонек». Ну, хоть чаем-то удосужиться угостить? А там, за разговором хоть познакомятся, нормально поговорят. И она примет, как факт: он неплохой парень и с ним вполне можно существовать без опасений на счёт подлости с его стороны. Возможно, это будет первый шаг к обоюдному доверию. Рассуждая о возникшей проблеме, Лагушин не то, что себя уговаривал сделать шаг к налаживанию контактов, скорее тянул время, надеясь, что этот шаг сделает она. И дело было не в ущемленной мужской гордости, а в той интуитивности, которая подсказывала: если инициатива будет исходить от нее, то их отношения пойдут по пути более мягкого «притирания» друг к другу. Интуиция наставнически «нашёптывала» и призывала набраться терпения и благоразумно подождать. Ведь каждому овощу свои сроки созревания и время сбора урожая. Но так вещала интуиция, а душа и сердце хотели и настаивали на решительных действиях. Хотеев же говорил о ее симпатии к нему, да и он сам видел и чувствовал, что Валерьяна тянется к нему, но отталкивает, потому что боится новых разочарований... Лагушин и сам не заметил, как взял в руки гитару, пальцы привычно и безропотно перебирали по струнам. Прошло какое-то время, когда Степа осознал, что играет «Лунную сонату». Удивился. Он так давно не играл классики, а тут вдруг пальцы сами вспомнили все. И как-то само собою всё пришло в согласие между душой и интуицией, сердцем и разумом. Исчезли боль и обида, злость и негодование. Рассеялись и сомнения, так сильно терзавшие его. А вместе с тем, он с полной ответственностью смог признаться себе: всю сознательную жизнь искал «свою, предназначенную только для него, половинку», похожую на Златнову. Только с этой женщиной он хочет прожить всю свою оставшуюся жизнь. А злился оттого, что боится потерять ее. Странно: они встретились случайно только вчера (да, и случайно ли?), а чувство такое, что знают друг друга вечность.
Ответ: Любовь,флирт,романы... Степан понял - чего хочет и он знает за что и кого собирается бороться со всеми, вставшими на его пути, случайностями, препятствиями. Готов преодолеть невзгоды, злоключения, бедствия ради самого важного для любого человека дара, без которого и само существование стало бы беднее, невыразительнее, скучнее. И имя этому главному «призу» - любовь, а конкретно для Лагушина - единственная, так долго искомая, желанная - Валерьяна Златнова. Прояснённость, чёткость понимания причины своего беспокойства, сняли тягостный «груз» неопределённости. Теперь он точно знал чего хочет и извечный вопрос для русской души - «что делать?» отпал сам собой. Как говаривал его командир: «Уверен в себе - полфоры выиграл, считай: удачу за хвост зацепил.» Принял решение, - действуй! Важно не растерять запал боевого духа на пути реализации поставленной конкретной задачи. Степан отложил гитару. Колокол говорил о внутренней связи, которой можно воспользоваться, если что-то понадобиться. Включил «говорильник» - компактное устройство, что-то вроде рации. Ему тут же ответил приятный, бодрый мужской голос. - Слушаю вас, Степан Сергеевич. Меня зовут Константин. Чем могу помочь? - Я хотел бы заказать цветы. Сейчас. Это возможно? - У вас конкретное пожелание о букете? - Белые лилии с лимонными розами или наоборот. - Сделал заявку Лагушин, не уверенный в возможностях разговариваемого с ним. - Я позвоню вам минут через десять и сообщу о результатах вашей заявки. - Константин немного помолчал. Лагушин тоже. - У вас есть ещё какие-нибудь пожелания? - Нет. - Наконец догадался отключиться. Первый шаг сделан. Он снова вошёл в спальню. Пора основательно обследовать обживаемую территорию. Так. Это что за ручка с зеркалом в полстены?.. Вот это дааа! Комната метров пятнадцать и вся завешена брюками, костюмами, сорочками, как в дорогом бутике. Неужели это всё для него? Да, ему за всю жизнь столько не сносить... А это что за шкафчик? Надо же! Секция выставки обуви. Ну и ну! Вот это размах! Пока исследовал, отведенную ему на правах мужа, территорию, напомнил о себе «домовой оповещатель» внутренней связи. Константин предупредил об ужине в семь часов в малой столовой и о заказанном букете, который доставят минут через сорок. Отлично! И цветы, и ужин - всё кстати и вовремя. На всё-про-всё у него около полутора часа. На первый свой семейный ужин он, пожалуй, оденет что-нибудь демократичное, простое и удобное... Нет! Наоборот, надо одеться вычурно. Пусть фиктивно, но они все-таки молодожёны. Не один жених не позволит себе выглядеть «оборванцем» не своей свадьбе. А он даже уже и не жених, а законный супруг, глава семьи. Значит, имеет права устанавливать новые семейные порядки и традиции. Ужин «во фраке» по праздникам будет первым пунктом начала семейной жизни. А, что? По-моемому, неплохой зачин? Довольный своим решением, отправился в душ смывать остатки холостячества. Новая жизнь пусть начинается с чистых мыслей и чистого тела. Мудрой, хотя и не новый, философской вердикт. Глава 11 Перед ним стоял парень, лет двадцати семи, с наглым, немигающим взглядом, бледно-голубых глаз и активной проплешью на голове. Скуластое лицо и слишком тяжёлым подбородком совсем несоответствующим, не по-мужски хлипким телом. Наверняка «откосил» от армии по причине какого-нибудь «тяжёлого недуга». Одет стильно. Бледная рубашка под цвет белесых глаз, светло-серые брюки и такого же цвета туфли с модно скошенным каблуком. Пижон. С прекрасным букетом из трех белых лилий и девяти роз, цвета недоспелого лимона, обрамляющие крупные соцветия лилий ровным ободком, этот «молодец» по имени Константин, был неприятен Степану. Даже дивные цветы в его руках выглядели пошло. Услужливая улыбка, глаза, ждущие чаевых. Лакей! - Сколько я должен за цветы? - Тоном независимого хозяина потребовал отчет у зарвавшегося «приказчика». - За всё уплачено. - Подобострастно заявил «мальчик на побегушках». - Я не спрашивал уплачено или нет, - не церемонясь, заметил Степан, - я хочу знать стоимость этого «веника». - Две триста. - Наконец, «отчеканил» «половой», которому тоже перестал нравиться вчерашний оборваш, а сегодня взлетевший так высоко, только благодаря «династическому браку». «Эта стерва его предупредила! - Догадался Костя, по-прежнему мило улыбаясь, хотя внутри уже закипала «священная злость» против холенного красавца. - Будь осторожен, Котя. Не промахнись.» Лагушин на стол бросил две с половиной тыщи на стол. - Возместите недостачу куда положено. «Сволочь! Проверяет на вшивость! Не выйдет! Ты со своей курвой избавится от меня решили. На, выкуси-ка!» - Константин мысленно показал собеседнику смачную фигу. Но лицо не меняло выражения подобострастной услужливости. Наконец-то этот неприятный франт положил цветы на стол, стал рыться долго в карманах, ища сдачу, надеясь, что Степану захочется «быть великодушным и щедрым» и, наконец, скажет хоть что-нибудь приятное, вроде того, что «мол, сдачу оставь себе, голубчик.» Но этот скряга терпеливо ждал эту «мелочь», будто они у него последние, как у малоимущего. И где такого мелочного Златнова нашла? Или весь этот спектакль «разыгран» специально для него? Чтобы с поличным поймать. Да, подавитесь, этими двумя сотенными. Жмоты! Из-за копейки друг друга удавите. Константин выложил «затерянные» сотни, а две с половиной тысячи взял. Он все так же мило улыбался, готовый выполнить любой каприз хозяина по первой же его просьбе, а про себя пожелал: «Чтоб ты сдох, скряга!» - Будут еще какие-нибудь распоряжения? - Любезно поинтересовался подчиненный. - Нет! Можете идти! «Хоть бы спасибо сказал!» - Проворчал про себя Константин, с достоинством вынося свое хлипкое тело за дверь. Вот ведь, гусь! - Подумал Лагушин. До ужина оставалось ещё двенадцать минут. Пора одеваться. Благо есть во что и есть из чего выбрать. В зал, где намечался ужин, его сопроводил мужчина лет тридцати с пружинистой походкой. Он шёл чуть впереди и Степан только мог дивиться. Его туфли с завышенными каблуками не издавали ни малейшего стука, когда сам Лагушин, как не старался бусшумно идти, не получалось. Такой в разведке бесценен... Круглый столик рядом «с пальмой в кадке» сервирован на двоих. Место, где помещен столик в ненавязчивом световом освещении. Обстановка распологающая к романтизму и чего-нибудь легкомысленному. Пока он осматривался, в дверном проёме появилась Златнова. У Степана от неожиданного восторга расширились глаза и губы разомкнулись. В общем, говоря по-просту - «челюсть до колен отвисла». Валерьяна была обворожительна. В мягком электрическом освещении она казалась созданием феерическим, не реальным. Свободно падающие волосы. Воздушное белое платье... «Неужели галлюцинации?» - Промелькнуло где-то на задворках сознания Степана. Он подошёл ближе. Чтобы не сомневаться в живом воплощении Прекрасной Дамы, Лагушин приветственно поцеловал Яну в щёку. Живая, теплая, тонко благоухающая нежным пафюмом, с улыбкой ангела. Вручил букет. За ужином своим чередом непринужденно лилась беседа под, негромко оттуда-то ненавязчиво плавно «лившуюся» классическую, музыку Вивальди, Моцарта, светлую, душераздирающую Свиридовскую, даже несколько агрессивную Вагнера и совсем тревожную Шостоковича, что совсем не влияло на приподнятое настроение двух новоявленных супругов. Они даже под вальс Свиридова сами танцевали. Получился красивый и запоминающийся вальс. И Валерьяна, и Степан - оба попали под «гипноз» обоюдного очарования и боялись чем-нибудь непроизвольно нарушить идилию прекрасного вечера. Даже, когда разговор иссякал, между ними не возникало неловкого напряжения. Их молчание было словно продолжением только что закончившегося разговора. Их взгляды, нежные прикосновения рук говорили куда красноречивее любых слов. Естественная непринужденность, царившая между ними, притягательно действовала на обоих. Они танцевали ещё. Степан очень бережно притянул Валерьяну к себе на опасно-чувственное расстояние. Не отстранилась. Ощутил как её дыхание стало чуть взволнованнее. Она показалось ему совсем беззащитной, ранимой, легко уязвимой, как только что вылупившийся черепашонок, ещё без надежного панциря, изо всех своих слабых сил, стремящийся к спасительной, но такой далекой воде. Он буквально ощутил её панический страх, вступивший в противоречие с душевным трепетом и желанием быть любимой. Он чуть отстранил её, заглянул в ее свинцовые глаза, где притаились и надежда, и сомнение, и желание, и боязнь новой душевной боли. Как ему хотелось крикнуть: «Тебе нечего бояться, я с тобой! Любому перегрызу глотку, кто хоть только косо посмотрит на тебя, не говоря о том, что кто-то подумал бы обидеть тебя, Подсолнушек пепельноглазый!» Что слова? Когда переполнявшие его чувства, сдерживаемые волей и разумом, вырывались наружу! Он прильнул к ее полуоткрывшимся губам с той нежностью и той страстью, что зовётся любовью, «бурлившей» в его душе. Она не противилась. Ответила. И её чувства были не менее сильными и «раскалёнными», чем его. Да! Да-да-да!!! Он любит её! С той самой минуты, как только увидел на Арбате - потерянную, удручённую, но не сломленную, упрямую, целеустремленную. Именно её он ждал так долго! Он сразу узнал её - свою единственную! Желанную! Любимую! Валерьяна - его Прекрасная Дама, которую он так долго искал, всматриваясь во множество встречаемых женских лиц. Он так истомился, чуть не потерял надежду вообще ее встретить. Когда устал ждать, усомнился в существовании и реальности таковой женщины, ты появилась - милая, упрямая, славная, капризная, с «железным характером» и такая «хрупкая» и ранимая. Л ю б и м а я! Он плавно, но настойчиво и решительно сократил разделяющее их расстояние. Его спортивное, с рельефными мышцами тело ощущалось ею неизбежностью и щекотливой опасностью. Но ей это даже нравилось. Лера чувствовала его «распаленную» плоть и напряжение. Но не отодвинулась и не пресекла его «разведывательные» действия. Ей хотелось быть желанной. Пусть обманчиво и недолго, но счастливой. Шок после покушения прошёл, но страх остался. Одиночество пугало её. А рядом с Лагушином так покойно, так тепло и уютно. Он не даст её в обиду. Она знала это. Поэтому, наверное, и прижалась к нему ещё плотнее, чтобы спрятаться в его крепких объятьях. Степа вдруг остановился и отстранил ее от себя. Лере стало страшно, что иллюзия счастья вот так сразу и закончится. Она готова была вцепиться в него и умолять не уходить. От отчаянья непрошенные слезы заполнили глазницы. Его взгляд искренне-жаждущий, все понимающий, показалось даже, любящий и вопрошающий был так приятен ей. Жадный, но в тоже время сладостно-томительный, поцелуй застал ее врасплох, хотя она и ждала его. Нормы, мораль, правильно-неправильно - всё стало неважно. Круговорот чувств «поглотил» их и два сильных и молодых тела устремились на встречу друг другу, к новым ощущениям, открытиям, познаниям. Навстречу новой, семейной жизни, где Мужчина и Женщина, оба искренне стремились к долгожданному обоюдному С Ч А С Т Ь Ю. Деловое соглашение о фиктивном браке обернулось сладостным, настоящим, вихревым ПАДЕНИЕМ В ЛЮБОВЬ.